Характер взаимосвязей Украины с глобализирующимся миром является одним из самых трудных и важных вопросов нынешнего развития. За четырнадцать лет независимости общество так и не получило ответа на вопрос – какое место будет занимать Украина в стремительно меняющемся мире?

 

Хотим мы того, или нет, но глобальные вызовы «форматируют» внутреннее пространство Украины. Экономика, политика, экология, религия, информация, безопасность и многие другие ключевые сферы человеческой деятельности уже давно не являются узконациональными. Однако между изоляционизмом и самодостаточностью пролегает пропасть, преодоление которой может поглотить усилия многих поколений. И если изоляционизм – это удел «юных» стран , переживающих период первоначального накопления капитала, то самодостаточность – делает страны менее уязвимыми и позволяет более гибко реагировать на изменение внешней, глобальной, среды.

 

Растущее углубление взаимозависимости народов и государств распространяется на все сферы общественной жизни. Мы во многом унифицируемся. Принципиально изменилось в последнее время соотношение эндогенных и экзогенных факторов развития отдельно взятых стран, включая и Украину. С одной стороны, распространена четкая фиксация потребительского характера включенности в глобальные процессы Украины – наша страна лишь поставлена перед фактами глобальных вызовов и зачастую служит площадкой для экспериментов МВФ или ВБ. Оставаясь и дальше пассивным объектом мировой политики, Украина теряет возможность решать задачи, которые ставит перед нею время. Но для того, чтобы стать субъектом глобального процесса, его необходимо хотя бы понять, не говоря уже о том, чтобы научиться свободно ориентироваться в нем и влиять на его развитие.

 

С другой стороны, только за последние 10 лет радикально изменилась и сама система международных отношений, и традиционные представления о базовых принципах ее организации. Страна, которая не желает или не способна «вписаться» в магистральные мировые тенденции, оказывается в изоляции. Ее инициативы игнорируются, мимо нее проходят финансовые потоки. Даже конкурентоспособные отрасли экономики постепенно деградируют, и страна-изгой перестает принимать участие в глобальном разделении труда, ей грозят бедность и отсутствие перспективы. П одрыв экономический базы сложившихся национальных и региональных сообществ может привести к последующему их разрушению и распылению.

 

Отсутствие стратегического мышления и понимания глобальных закономерностей развития современного общества у руководства Украины не позволяет на сегодняшний день говорить о готовности противостоять глобальным вызовам, с которыми наша страна сталкивается и будет сталкиваться в ближайшее время. По э тому, е сли ничего не изменится, население Украины будет все больше ощущать негативный характер глобализации.

 

Можно говорить, что в повестке дня нынешнего украинского правительства уже сегодня наряду с внутренними задачами стоят и такие проблемы глобального происхождения как террористические атаки, торговые войны, финансовые кризисы, рост цен на энергоносители, незаконная миграция, инфекционные болезни (СПИД, атипичная пневмония, птичий грипп и т.д.). А неготовность отвечать на глобальные вызовы ставит Украину перед мучительным принятием решений, тогда как реакция на постоянно возникающие угрозы должна быть мгновенной и адекватной. Именно поэтому необходимо достижение стратегического понимания сегодняшних и будущих вызовов, рисков, проблем и возможностей, связанных с глобализацией.

 

Такое понимание принесет стране возможность и необходимость использовать потенциал глобальных вызовов и будет способствовать более динамичному и эффективному развитию Украины во многих сферах, и, прежде всего, в экономической.

Мы уже касались вопросов глобального развития в наших Диалогах, однако сегодня, мы попытались посмотреть на глобальные вызовы, которые не столь абстрактны и не настолько далеки от наших не менее важных и актуальных проблем внутреннего развития, как кому-то хотелось бы. Да, Украине еще есть чем заняться в своем доме, особенно когда все трещит по швам. Но даже наводить порядок мы не имеем права без оглядки по сторонам, причем, не только в рамках традиционного «многовекторного» периметра. Хотя бы для того, чтобы проверять адекватность украинских инициатив современному миру и новым политическим реалиям.

 

Юрий Николаевич Пахомов, академик НАН Украины, директор Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины.

 

Если говорить о вызовах глобализации, так сказать, укрупненно, то главная диверсификация вызовов действительно идет по линии богатых и бедных стран. Но это совсем не означает, что у богатых становится меньше проблем. Просто одни вызовы существуют для богатых стран, и совсем другие – для бедных. Например, у богатых стран вызовы возникают в связи с огромным перекосом в сторону высокодоходных и высокотехнологичных производств. Поскольку ориентир в этих странах только один – доход – то жертвой становятся традиционные производства. Из-за этого традиционные отрасли начинают чувствовать свою «ненужность» из-за «выметания» доходов в высокотехнологичные сектора производства.

 

Так США, которые раньше были недосягаемы в машиностроении, сейчас уже уступают в этой отрасли многим странам. То же самое касается металлургии, текстильной, бумажной промышленности и еще нескольких отраслей. Проблема здесь состоит в том, что по критериям национальной безопасности, полноценной занятости рабочей силы и ее квалификации упадок традиционных отраслей может оказаться труднопереносимым.

 

Вторая опасность для богатых стран связана с потерей национальной идентичности. Благодаря своему сверхблагополучию, успешные страны становятся мощнейшим магнитом для населения бедных стран. А это приводит не только к количественным изменениям этнической структуры населения, но и к изменениям качественным. Что касается Америки, то при существующих темпах миграции можно определить дату, когда Штаты престанут быть англосаксонской страной. Сейчас крупнейшие штаты США, штаты Юга и Запада – Техас и Калифорния – не являются англосаксонскими из-за преобладания мексиканцев и других «латинос». Уже бывают случаи, когда на стадионе во время футбольного матча в юго-западных штатах США зрители не дают исполнить американский гимн и поднимать американский флаг. В такой ситуации набирают силу тенденции сепаратизма.

 

Этот случай описан в книге экспретендента в президенты Бьюкенена «Смерть Америки». Дело в том, что раньше ценности Америки были едиными для всех, а «плавильный котел» делал из китайцев, мексиканцев и европейцев американских патриотов. Сейчас этого уже нет, и китайцы живут как китайцы, японцы – как японцы, то есть американская культурная идентичность, которая всегда была главным фактором успеха, воспроизводится все труднее. Подрыв солидарности для судеб страны опасен.

 

Что касается Европы, то там происходят те же процессы. Уже рассчитаны годы, когда Лондон перестанет быть городом англичан, Париж – французов; когда Берлин будет в основном городом курдов, турков и албанцев и т.д. Имейте в виду, что успех евроатлантических стран – это в первую очередь, успех цивилизационный, это успех, который стал возможен благодаря ценностям протестантской этики. Стереотип поведения, связанный с экстравертностью, с рациональностью мышления, с особым, победоносным (а не хуторянским) евроатлантическим индивидуализмом и самодостаточностью является самым весомым элементом цивилизационного успеха. Главное в экономике – сила духа и ценности, адаптивные к прогрессу, а не ресурсы, как это может показаться на первый взгляд.

 

Еще раз акцентирую - дух в экономике господствует над материей. Так, Китай вырвался вперед, потому что там возрожден дух конфуцианства. Япония вышла на 2-е место в мире потому, что власть «оседлала» и умело использовала стремление народа уйти от унижения. Модернизационные проекты были реализованы с опорой на собственные традиции. Промышленный переворот в Англии, когда она стала владычицей мира, осуществился после религиозных войн, в ходе которых выработалась система «победоносных» экспансионистских ценностей. Если же европейские ценности будут размыты ввиду смены состава населения, то изменится и тенденция развития. Не случайно на конференции по демографии в ООН речь шла о том, что европейская раса выполнила свою цивилизационную миссию и теперь она «уходит».

 

Это заблуждение. Тем более, что именно Украина и Россия в наибольшей степени испытали на себе в период навязанной нам шоковой терапии финансовый обвал: ведь в те времена, под влиянием хаотического разрыва связей, из России «ушло» от $ 500 до 800 млрд., а из Украины – $ 50-80 млрд. Или возьмите мировой финансовый кризис 1997–1998г.г. когда из успешных азиатских стран ушло в «тихую гавань» (США) примерно $1 трлн.! Так что финансы в условиях глобализации пугливы и склонны, в случаях дискомфорта, к паническому бегству. И вчера еще успешная страна может оказаться (как Украина) нищей.

 

Финансовые ресурсы остаются у самых успешных стран, или перетекают в страны стабильно успешные. Сегодня Китай и Япония в своих руках держат залог экономической мощи Соединенных Штатов – большую часть американских активов. Сейчас эти две страны держат около 40% ценных бумаг США. Если бы требования были предъявлены, то и США пришлось бы почувствовать себя банкротом.

 

В отличие от стран Запада, которые имеют статус успешных на протяжении столетий, новые успешные страны испытывают угрозы из-за несформированного институционального обустройства своей экономики. Институты – это правила, принципы и регуляторы экономической системы. Дело в том, что можно иметь громадный успех в экономике, но обрушить его из-за несовершенства институтов. Экономику можно поднять в благоприятных условиях за короткое время. Но намного сложнее создать систему институтов-регуляторов экономических отношений: полноценный фондовый рынок, защиту прав собственности, эффективную банковскую систему, выстроить длинные деньги и т.д. Тут как не старайся, какими бы знаниями правительство не обладало, быстро сконструировать институциональную систему не удастся – на это уйдут многие годы. Поэтому страны Юго-Восточной Азии оказались в 1997 - 98 г.г. беззащитными, что и показал азиатский кризис. Достаточно было Соросу вывести из Таиланда и Малайзии свои капиталы, и породить этим панику, как регуляторная система развалилась.

 

В Америке 11 сентября 2001 года тоже была ситуация, когда капиталы начали паническое бегство – но там сразу же сработали защитные институциональные регуляторные механизмы. Далее, Азиатский кризис не затронул евроатлантические страны – тоже потому, что система регулирования создает достаточный барьер для развития кризисных явлений.

 

Речь идет не столько об исторических различиях, сколько о цивилизационных. Применительно к нашей теме разговора можно сказать, что разные страны по-разному формируют свои ответы на вызовы глобализации. Индия, которая, казалось бы, была энтропийной, вялой страной, теперь выходит в лидеры. И все потому, что у нее есть своя цивилизационная специфика, которая по-своему позитивно откликнулась на глобальные вызовы. Оказалось, к примеру, что медитация, духовное самопогружение может успешно работать на современную экономику, особенно виртуальную. У Китая своя особенность: это конфуцианские ценности, - традиции боготворить чиновников и выделять в их число лучших людей страны, а также преемственность с прошлым, постепенность и умение из двух крайностей сделать синтез, выбрать успешный третий путь. В то же время мир ислама слишком скован религией и не склонен к модернизации.

 

Арабы – прекрасные базарные торговцы, но не больше. А ведь современный рынок – это синтез рынка и государства, где действуют те модерные институты, о которых я говорил выше, и которых нет на базаре.

 

Дело в том, что природа ислама такова, что деньги не являются высшей ценностью. Там ценят иные – подлинные – достоинства человека, и оборванец может быть более уважаем, чем богач. Там ценят заботу о человеке, а также справедливость. Это прекрасные к ачества, и не случайно многие люди в странах Запада переходят в ислам. Но эти ценности ислама плохо вписываются в существующую капиталистическую модель. Из-за этого большинство исламских стран выпали из мировых тенденций, и в первую очередь, - производных от глобализации.

 

До институциональных проблем в бедных странах даже разговор не доходит – об этом говорят лишь иногда на международных конференциях. Для развивающихся стран, в первую очередь, опасен катастрофически увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными странами. В 1960 году соотношение между богатыми и бедными государствами составляло 1:30; в 1990 году – около 1:60. Уже к 1999 году этот разрыв увеличился до 1:90. В данном случае речь идет о показателе ВВП на душу населения применительно к 20% стран со стороны богатых и 20% со стороны бедных.

 

Когда было противостояние двух сверхдержав, то СССР и США «ухаживали» за нейтральными странами и «подкармливали» их финансово и технологически. Когда двухполярный мир рухнул, появились фактически бесперспективные , или т.н. конченые страны, которые лишены всего: коммуникаций, финансов, интеллекта и так далее. Многие из этих стран просто невозможно поднять. Если бы не существовало глобального механизма перекачки ресурсов из малоразвитых стран в развитые, такого разрыва не было бы.

 

Роль этих институтов была разной на разных этапах. Эти организации возникли в послевоенное время и играли иную, нежели сейчас, роль. В то время усложнились связи и зависимости в мирохозяйственных отношениях – и очень важно было распутывать эти связи. Например, задачи МВФ состояли в том, чтобы страны не злоупотребляли девальвацией собственной валюты, потому что такая политика вела к обеднению соседей. В то же время, бедным странам МВФ позволял девальвацию валюты до той поры, пока экономика не поднимется. То есть, МВФ занимал равноудаленную позицию, был полезен и справедлив. Точно так же ВТО работала на разблокирование запутанных ситуаций и повышение эффективности торговли, и экономики в целом.

 

Когда состоялась глобализация, концепция и практика работы этих структур изменилась. Изменилась, в первую очередь, из-за США. Раньше США ориентировались на кейнсианскую модель, которая предполагает успешное внутреннее обустройство, внутренний успех. Когда появилась возможность легко и обильно обогащаться за счет внешних финансовых потоков, возникших благодаря глобализации, работа этих международных институтов изменилась. Кейнсианство было отброшено, и взята на вооружение концепция внешней экспансии в виде монетаризма. Вместо того, чтобы решать вопросы упорядочивания валютной системы, МВФ стал заниматься реформами, которые часто невыгодны бедным странам. Крах нашей страны – это следствие реформ начала 90-х годов по рецептам МВФ. Страны, не потерявшие достоинство, как в Азии (Китай, например), так и в Европе (Чехия, Венгрия), эту рецептуру отвергали. А в Польше даже был бунт после всего лишь трех месяцев жизни по рецептам МВФ. Шоковая терапия стоила Бальцеровичу должности.

 

Обобщающим ответом на риски глобализации является регионализация. То, что многие страны пытаются войти в многострановые сообщества: АСЕАН обрастает Китаем, Японией, Южной Кореей (так называемая формула АСЕАН+3); США собирается объединить две Америки; Россия хочет создать ЕЭП – все это свидетельствует о выстраивании, кроме прочего защиты. Дело в том, что глобальные риски становятся настолько масштабными, что даже пространства Китая недостаточно для того, чтобы устоять при ближайшем кризисе, особенно если он будет более глубоким, чем кризис 1998 года. Поэтому создаются огромные многострановые пространства, которые в случае кризиса будут закрываться по периметру объединения, в том числе с помощью своей валюты.

 

Регионализации способствует сейчас и процесс слияния ТНК, в ходе которого появляются сверхгигантские ТНК. В этих условиях рынок Украины по критериям эффекта масштаба оказывается неполноценным. Минимум, в чем нуждаются крупнейшие ТНК – это 200 миллионов населения, а еще лучше, если миллиард. Кстати, это одна из причин подъема Индии и Бразилии – они представляют интерес как огромнейшие рынки для сбыта продукции. По этой причине, согласно американским прогнозам, за пределами 40-х годов нынешнего столетия мировыми лидерами будут Китай, Индия, Бразилия, США и Россия. То есть регионализация – это объективный процесс. Одинокая (даже средняя) страна будет переживать тяжелые времена; успешной страной она уже не будет. Ведь сейчас кроме прочего ускоренно размывается суверенитет. И защитить небольшую или среднюю страну может лишь крупное региональное сообщество.

 

Не только. Дело в том, что страны руководствуются правилами ВТО, МВФ и так далее. Межстрановые сообщества могут выбирать свои собственные правила, из-за чего у них появляется возможность оградить себя от влияний глобальных рисков. Например, правила избирательной, или же полной (если надвигается кризис) закрытости.

 

В ЕС нас не примут. К тому же уже поговаривают, что Европейский Союз имеет внутреннюю тенденцию к распаду, в том числе из-за протестных движений по причине потери идентичности. Кроме того, новые 10 членов, которые вступили в ЕС в мае прошлого года, уже существенно затормозили развитие экономики этого объединения.

О затягивании на многие годы сложностей освоения «новичков» свидетельствует опыт ГДР и ФРГ. Германский опыт таков: ФРГ за 15 лет вложила в маленькую ГДР более триллиона долларов, но различия в уровнях развития все равно остались. Тем более, что процесс «переваривания» новых 10 стран будет длиться несопоставимо дольше, чем вложения в каждую из них, по сравнению с ГДР, и эти вложения покажутся мизерными.

 

Институциональный вызов более серьезный, чем просто бедность. Модерные институты - это сейчас главное богатство; даже более ценное, чем финансы, не говоря о ресурсах. Но традиции, – а они часто негативно влияют на возможности формирования институциональной структуры – преодолеть или модернизировать очень трудно.

 

Украина в этом плане абсолютно не защищена. У нас не просто слабая система институтов – в некоторых сферах их попросту нет. У нас нет работающего фондового рынка, нет защиты прав собственности, нет системы госзаказов на базе контрактов, нет стратегического видения, нет механизмов межотраслевого перетока капиталов, без чего невозможны структурные сдвиги и т.д. Поэтому Украина не может отвечать на вызовы не только первого порядка – потому что мы бедная страна, – но и на вызовы более сложные. Забавно, что если о структурных реформах у нас еще что-то говорят, то об институциональных проблемах вообще нет речи. Есть только пустые декларации. А между тем структурные реформы невозможны без реформ институциональных.

 

К вопросу реформирования институциональных основ нужно подходить комплексно, потому что успех развития одних институтов зависит от других. Например, мы хотим иметь «длинные» деньги, чтобы реализовать крупные проекты. Чтобы получить эти «длинные» деньги, нужна не просто стабильная и эффективная банковская система – нужен еще и фондовый рынок, пенсионные и страховые фонды. Именно в названные институциональные фонды идут деньги, которые работают в течении многих лет, на базе которых только и можно реализовать долгосрочные проекты. В результате, чтобы изменить одно звено, нам нужно поменять всю цепочку. В конце концов, Украине стоило бы определиться, какую модель выбрать – то ли рейнскую модель, где преобладают холдинги и банки, то ли англо-американскую модель, где преобладает фондовый рынок. Но мы ведь даже не обсуждаем эти вопросы, у нас их даже нет в повестке дня. В этом смысле мы совершенно бездарная страна.

 

Поэтому не случайно у нас полностью отсутствует структурная перестройка секторов экономики, при которой низкодоходные сегменты постепенно угасают, а высокодоходные крепнут. Даже когда Украина имела высокие темпы роста ВВП, то мы все равно отставали. Одно дело, когда малыми темпами воспроизводятся высокодоходные сектора экономики, и совсем другое дело, когда мы воспроизводим устаревшую промышленность, архаичные производства, пусть даже высокими темпами. Та же Польша, имея 2-4 % роста, давала в абсолютных показателях большие приросты ВВП, чем мы при наших 10 %.

 

Это возможно, если в правительстве возобладают ответственные люди, которые думают об успехе страны, а не о самопиаре. Но, кроме этого, здесь требуется высокое искусство конструирования экономических систем, а также умение делать макроэкономические шаги, уместные для той, или иной ситуации.

 

Беседовал Юрий Таран