Юрий Костенко и возглавляемая им партия пережили довольно болезненное поражение на парламентских выборах, потом требовали роспуска парламента, а после внесения Президентом кандидатуры Януковича на пост премьера, его сторонники, в отличие от многих других, не спешили оставлять свои палатки на Майдане.

– Подобные вопросы свидетельствуют лишь о том, что сейчас мы только учимся демократии. В демократических странах борющиеся за власть партии никогда из власти не выходят. Поэтому так категорично я бы вопрос не ставил. В Германии блок ХДС/ХСС почти стопроцентно побеждает на региональных выборах, имеет большинство в парламенте своей земли, земельное правительство.

Но как только на парламентских выборах побеждают их оппоненты – социал-демократы, этот блок объявляет себя оппозицией, потому что не влияет на законодательный процесс в парламенте и на политику правительства, а может только критиковать. Поэтому УНП с точки зрения развитой демократии свою позицию сформулировала правильно. Сегодня мы в оппозиции к парламенту и к правительству, поскольку не можем влиять на них, более того – наша идеология не совпадает с тем, что мы там видим.

Да, у нас есть губернатор Асадчев, есть, по разным оценкам, до десяти глав райгосадминистраций, во многих областях УНП представлена большинством в районных и городских советах. Поэтому мы не можем уйти в оппозицию сами к себе – на региональном уровне мы продолжаем сотрудничать с Президентом, поддерживая его политику, потому что его программа написана еще в 1992 году «Народным Рухом за перестройку».

Вообще, правительство и парламент часто бывают в оппозиции к Президенту – так было в Польше, где лидер социал-демократов Квасьневский оказался в ситуации, когда в парламенте было правоцентристское большинство, которое сформировало соответствующее правительство. Поэтому трагедии из этого делать не нужно. То, что замаскировано в Универсале, – одно, но есть реальные программы коммунистов, социалистов, Регионов, которые очень далеки от того, что предлагает Президент.

– Вы правильно сказали о неструктурированности правоцентристской ниши, но такая же ситуация и у левоцентристов. Сегодня существует три безыдеологических мегаблока, где идеология одна – доминирование крупного капитала.

В чем причина подобной ситуации? В том, что после провозглашения независимости не были проведены новые выборы, которые бы привели к власти какую-то политическую силу, как это было в Польше или в Прибалтике. Парадокс: правые силы в Украине добились независимости, но они никогда не были при власти. Президентом стал вчерашний коммунист Кравчук, правительство возглавил левый Фокин. Они объявили себя беспартийными профессионалами.

Но ведь голову свою не изменишь! Произошла подмена понятий – коммунисты остались у власти, провозгласив догму: партии у нас слабенькие, поэтому государством должны руководить профессионалы. Это привело к ситуации, когда избиратели 15 лет не знали, кто находится при власти, кто должен отвечать за разворовывание государственного имущества и за весь политический курс. Что касается правых, то они, с одной стороны, сцементированы больше всех, потому что их объединяет идея, а с другой – в силу разных обстоятельств больше всех разобщены.

Подобная разобщенность оказывает очень сильное влияние на поведение избирателя, поэтому сегодня наблюдаем позитивную и в то же время непростую ситуацию, когда все требуют объединения, но никто не понимает, что же это такое. Такое объединение было эффективным во время президентских выборов 2004 года, но сейчас мы говорим о парламентских выборах. Как мы могли объединяться с левоцентристкой Тимошенко? Ставить вопрос об объединении правых с левыми – это возврат в старые времена, когда политика опирается не на идеологию, а на ситуативные решения, что, кстати, характерно для правительства Тимошенко и ее избирательной кампании.

Наше предложение – объединить близкие по идеологии силы на демократических началах. Причем начинается все в регионах, а потом уже доходит до Киева. Но почему другие партии на это не идут? Потому что их нет в природе. В Киеве зарегистрировано около 40 партий, но на местном уровне де-факто существуют УНП и Рух, другие – только на бумаге.

Вот в чем проблема, а не в том, что все борются за гетманскую булаву. А собрать в Киеве партийных лидеров и договориться, в каком районе кто будет руководитель, – это путь в никуда. Так Безсмертный создавал партию НСНУ, и что из этого вышло?

– Для нас это не проблема. УНП сегодня может образовать в парламенте группу многочисленнее, чем Рух, потому что многие депутаты хотят стать нашими членами. Партия тогда эффективна, когда ей есть на что опираться и когда она способна на что-то реально влиять в парламенте. На что влияют сейчас члены Руха в составе мегафракции «Наша Украина»? На то, что вместе с коммунистами создали правительство Януковича?

– Я за то, чтобы власть работала на понятных для людей принципах. Это или близость идеологических взглядов, или когда в каких-то экстремальных ситуациях возникает необходимость, как говорил Президент, объединять восток и запад. Тогда нужно было создавать коалицию ПР и «НУ» и не обманывать народ.

На вопрос, почему сразу не вышли на этот проект, который нанес бы меньше вреда, пусть отвечают историки. Но времена, когда правые силы выступали в роли политических официантов, заканчиваются. На следующих выборах за власть будут бороться действительно идеологические силы. И в этом контексте то, что УНП сегодня, как вы говорите, на улице, – колоссальный позитив. Потому что на улицах народ нас видит больше, чем Рух, КУН и других в парламенте.

Когда говорят о правоцентристах, как правило, имеют в виду только флаг, трезубец, ну и язык. Но правоцентризм – это принципиально иная экономическая политика, в которой так нуждается наше производство, – политика, направленная на защиту национального производителя, поддержку малого и среднего бизнеса, чего никогда не было за годы независимости, поскольку политика в Украине всегда была левой, с примесью клановых интересов.

Поэтому правоцентристы постепенно становятся самой востребованной силой с точки зрения интересов предпринимательства. Для нас показателен пример Польши, где после многих лет правления левых к власти пришла правоцентристская партия «Право и справедливость», с которой у нас много общего.

– Партия регионов – это мощный клан, обслуживающий интересы определенных финансовых групп, поэтому ни к левым, ни к правым их отнести нельзя. Вот смотрите: ПР начала с того, что собирается возродить «зоны». Дальше, я думаю, они сделают все, чтобы легализовать свои капиталы. И еще будет большая война за землю, потому что это очень привлекательный для олигархов ресурс.

В Латинской Америке такие клановые режимы просуществовали лет 40, и там была очень простая схема: пришли к власти – набрали денег в карманы, потом приходят выборы, бросается небольшая часть этих средств на зарплаты и пенсии, покупаются депутатские мандаты – и снова все сначала. Во многих аспектах ПР будет проводить политику латиноамериканских кланов, так называемых квазидемократов, то есть когда формально выборы проходят, но ничего не меняется.

– Те, кто выдвигал мою кандидатуру, знают, что я специалист в этом деле. Хотя бы потому, что в первые годы после провозглашения независимости я возглавлял специальную комиссию по разработке концепции национальной безопасности и являюсь автором такой же концепции в нашей партийной программе. Национальная безопасность всегда была приоритетом моей политической деятельности. И хотя в правительстве я занимался ядерной безопасностью, помню, сколько докладных я писал тому же Кравчуку по информационной безопасности, без которой государственная информационная политика становится неэффективной.

К тому же у нас такой политики никогда и не было. Да и как ее формировать в вопросах, скажем, ЕС или НАТО, если 90 процентов СМИ или контролируются другими государствами, или же просто корпоративные интересы делают их безразличными к делам государства. Думаете, поляки или прибалты просто так проголосовали за НАТО или ЕС? Нет, этому предшествовала мощная информационная подготовка. А в Донецке или в Крыму многие избиратели, приходившие на мои встречи, впервые слышали, что НАТО – это не столько военный фактор, сколько их благополучие, другими словами, больше колбасы у них на столе. Я так и говорил.

Сравнить хотя бы нашу пенсию и эстонскую – 300 гривен и 300 долларов! И до тех пор, пока они не достигли такого уровня, их не принимали в НАТО. Если говорить об этом не только устами Костенко, но и на общегосударственном уровне, сравнивая со странами, уже прошедшими этот путь, – это и будет защита национальных интересов. Быть членом НАТО – значит покончить с разговорами о территориальной целостности Украины или о статусе Севастополя. Этот вопрос – один из элементов безопасности. То же касается и энергетической безопасности.

В свое время я от имени правительства вел переговоры с производителями ядерного топлива, и уже была подготовлена программа, подписаны протоколы о производстве ядерного топлива в Желтых Водах. Но правительство Марчука похоронило эту программу.

Кабмин Еханурова пытался ее реанимировать, но уверен, что сегодня правительство Януковича опять похоронит эту программу, потому что Россия отчаянно сопротивляется ликвидации нашей энергетической зависимости от нее и, соответственно, потере своего политического влияния. Так что Кинах, который знает, на что я способен, хочет, чтобы на этом посту был профессионал, заботящийся о национальных интересах, а не о своих предприятиях.

– Да, но решает этот вопрос сам Президент, и как раз от него никаких предложений мне пока не поступало. Поэтому, думаю, это просто демократические пожелания нашему Президенту в вопросе формирования государственной политики.

"Без цензуры"