Обычный ритуал 'столкновения цивилизаций' уже прописан достаточно подробно: кто-то на Западе 'оскорбляет ислам' - скажем, Салман Рушди (Salman Rushdie) публикует книгу, датская газета печатает карикатуру, или Папа Римский произносит речь - и на улицы выходят демонстрации. Действительно, как еще доказать, что ислам - религия мира, если не путем сжигания папского чучела?
В течение многих лет светская вестернизированная Турция оставалась в основном невосприимчивой к подобным фанатическим проявлениям. Однако именно Турция стала источником некоторых наиболее яростных высказываний в ответ на недавнюю речь Папы. Не успел еще он выразить свое сожаление происшедшим, как второй человек в правящей партии АКП Салих Капусуз (Salih Kapusuz) сравнил его с Гитлером и Муссолини.
А это уже угрожающий признак - и отнюдь не только потому, что в ноябре Папа собирается посетить Турцию с визитом. Политики, делающие все для улучшения взаимоотношений между исламом и Западом, уже давно смотрят на Турцию с великой надеждой, ибо для них эта страна - наглядный пример того, что страна, подавляющее население которой - мусульмане может одновременно быть светской, демократической и сохранять с Западом нормальные отношения.

Именно поэтому такой знаковый статус придан заявке Турции на вступление в Европейский Союз. Президент Джордж Буш неоднократно говорил, что включение Турции в состав Евросоюза было бы 'значительнейшим шагом вперед в отношениях между мусульманским миром и Западом'. Тем же аргументом нередко оперируют и ведущие политики Турции. Однако с заявкой Турции на вступление в ЕС связаны немалые трудности: вопрос о ее спорных отношениях с Кипром, который теперь является одним из членов Союза, может перейти в такую плоскость, в которой переговоры о вступлении в ЕС будут вообще остановлены. Комиссар Евросоюза Олли Рен (Olli Rehn), ответственный за контроль над этим процессом, уже заявил, что в конце этого года 'поезд может сойти с рельсов'.
Но даже в случае, если лидерам Турции и ЕС удастся каким-либо образом обойти кипрский вопрос, стать частью единой Европы Турции все равно будет очень трудно. Союз страдает 'усталостью от расширения' и никак не может заручиться достаточной народной поддержкой, чтобы принять в свои ряды очень крупную и сравнительно бедную мусульманскую страну, большая часть территории которой к тому же лежит в Азии. Сегодня, когда столь жестко ставится вопрос об интеграции мусульман в общества Западной Европы, людей очень трудно будет убедить в том, что необходимо разрешить свободное передвижение людей в Европу из Турции.
Чтобы Турция вошла в состав ЕС, согласиться на это должны все 25 его членов. Однако, судя по результатам последних опросов Euro-barometer, в пятнадцати из них к этой перспективе относятся отрицательно.
Перемена в отношении со стороны ЕС уже спровоцировала ответную реакцию. Многих турок злит и оскорбляет, например, что ведущий политик Франции Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) заявляет, что они никогда не войдут в Союз. В Турции даже те, кто настроен проевропейски, говорят, что их принуждают идти на неприятные уступки - в частности, по тому же Кипру, и в общем контексте переговорного процесса появление таких вариантов становится все более загадочным. Если еще три года назад в Турции перспективу присоединения к ЕС поддерживали более 70 процентов жителей, то сегодня, судя по результатам некоторых последних опросов, таких уже меньше 50 процентов.
Но, если обе стороны разочаровались друг в друге, может быть, умнее было бы вообще закрыть вопрос? Вполне разумно сейчас заявить, что сама заявка Турции на присоединение к ЕС на самом деле оказалась контрпродуктивным шагом, поскольку вынуждает каждую из сторон встать в позицию, которой недовольно ее внутреннее общественное мнение. Может быть, сейчас стоит просто принять как данность, что Турция никогда не станет членом ЕС и стремиться к установлению отношений в рамках 'привилегированного партнерства', о каком несколько раз говорила канцлер Германии Ангела Меркель (Angela Merkel) и некоторые другие политики?
Действительно, с уверенностью утверждать, что прозападная ориентация Турции находится в зависимости от продвижения вперед по вопросу ее вступления в ЕС, конечно же, нельзя. Ведь решительный поворот в сторону Запада Турция сделала в 20-е годы 20-го века, то есть задолго до образования Евросоюза. Экономика Турции быстро растет, и она уже входит во многие важнейшие западные клубы, в частности НАТО. Что же такого важного в том, вступит она в ЕС или нет?
Однако многие турецкие и европейские эксперты утверждают, что это все же важно. В турецком общество вообще и в политике в частности укрепляются позиции исламизма и антизападные настроения. Все больше женщин носят платки на головах, и общественное мнение оказывается весьма восприимчиво к радикализму, захлестывающему сейчас определенную часть исламского мира. Опрос, посвященный 'трансатлантическим тенденциям', результаты которого были опубликованы несколько недель назад, показывает, что в сегодняшней Турции популярность Ирана более чем в два раза выше популярности США. В прошлом году в список бестселлеров в стране попал перевод 'Майн Кампф' на турецкий язык.
Правительство АКП часто называют 'умеренно исламистским'. Однако некоторые западные дипломаты обеспокоены тем, что 'отрицание Европы' может подтолкнуть это правительство к тому, чтобы приблизиться к внешнеполитической линии арабских стран, а внутри страны взять курс на строительство еще более радикальной формы исламизма. Что, в свою очередь, может спровоцировать военный переворот, поскольку в Турции именно военные считают себя охранителями светской структуры государства.
Если постоянно подчеркивать нестабильность Турции, то она станет палкой о двух концах. Может быть, благодаря ей европейским лидерам удастся еще некоторое время затянуть переговоры, но в долгосрочном плане Турция от этого в любом случае не станет для ЕС более привлекательным партнером. Скажите мужчине: 'Твоя невеста может прямо сейчас сойти с ума: либо ты на ней женишься прямо сейчас, либо она ударится в припадок', и он еще сто раз подумает, прежде чем идти с ней к алтарю.
Политическая логика скорее подсказывает мысль не о браке, а о долгой помолвке. Даже если Турция никогда не станет членом ЕС, сам факт наличия такой заявки уже пришпорил экономические и политические реформы; благодаря ему Турция становится более богатым и более свободным обществом. Ослабляются ограничения свободы слова, во все большей степени соблюдаются права меньшинств, улучшается ситуация с государственными финансами.
- Ни один из этих процессов еще не перешел в необратимую фазу, - считает представитель западного дипломатического корпуса, - однако через несколько лет это все же произойдет.
Многим кажется, что даже если Турция никогда так и не вступит в ЕС, сам процесс переговоров по этому поводу сыграет важнейшую роль в трансформации страны.
Занимать позицию в этом споре очень сложно - может быть, даже слишком. С той же вероятностью можно говорить, что чем дольше будет длиться процесс, тем сильнее будет разочарование, когда он все же придет к концу. Как будут чувствовать себя турки, если после десяти лет сплошных переговоров вступление их страны будет заблокировано обещанными референдумами во Франции и Австрии? И, собственно, не внутренние ли социальные силы Турции должны определять отношения страны с исламом - а не внешнее давление со стороны Брюсселя?
С гораздо большей вероятностью успеха можно говорить о том, что туркам-проевропейцам еще слишком рано вешать нос. Нет никакой гарантии, что их заявка будет успешной; но также нет никакой гарантии, что она закончится ничем. Пока турецкое правительство по-настоящему считает, что добиваться присоединения к Европейскому Союзу - это в интересах страны, в интересах Европы будет продолжение переговоров с ней.

Гедеон Рахман, ИноСМИ.ру

ELCOMART  Международная жизнь