Попытка перезапуска «Карпатнефтехима» и рестарт разработки новых месторождений железной руды в Кривом Роге — это пока все, чем отреагировала наша экономика на глобальный сырьевой ажиотаж после удешевления энергоресурсов.
Странам ОРЕС удалось сдержать начавшийся в 2016 году обвал мировых цен на нефть марки Brent ниже психологической отметки в $49-$50/бар. Эпоха дешевого «черного золота» простимулировала рост мировой экономики, и теперь страны-экспортеры получают меньше доходов, чем раньше, а у импортеров появилась возможность зарабатывать больше из-за растущей дешевизны углеводородов.

Главные возможности сосредоточены в сырьевом секторе, где вслед за дешевизной топлива начали дорожать минералы, полуфабрикаты и конструкционные материалы для строительства.

Саудовский фактор
Замедление падения нефтяных цен представляется в прессе как результат пакета соглашений ОРЕС +11, что выглядит полуправдой. По этим соглашениям достаточно большая группа стран установила жесткую дисциплину в соблюдении квот на добычу нефти. Такая стандартная практика монополии в условиях рыночной экономики плохо работает.

Во-первых, в любом картеле всегда найдутся члены, которые свято уверены, что только они имеют привилегированное положение. Во-вторых, за рамками картельного сговора всегда будет группа производителей, которая устраивает демпинг, и в итоге ломает картельные договоренности.

Сейчас в эту группу входят США, стремительно наращивающие экспорт нефти из-за «сланцевой» революции, Канада с «битумной» революцией, а также такой молодой экспортер как Бразилия, которой «революция» нефти глубоких подводных соляных пластов принесла грандиозные политические и экономические катаклизмы.

Норвегия и Великобритания вместе с ОРЕС страдают от низких мировых цен потому что добывают очень дорогую нефть шельфа, и лихорадочно ищут пути ее удешевить. Все другие страны-сторонники ценового демпинга, такие как Казахстан, Азербайджан или Южный Судан, ничем не скованны. У них есть только желание увеличить продажи своей нефти.

В начале этого года «качели» между картелем и сторонниками демпинга разогнались в сторону Саудовской Аравии. Эта страна сама любит демпинговать, потому что владеет самыми дешевыми источниками нефти с ценой разработки в $7-12/бар. Пойти на встречу соглашению ОРЕС +11 Эр Рияд заставили внутренние интересы стратегического характера, такие как желание снизить долю экспорта нефти в общих доходах, и повысить долю отраслей, прежде всего, нефтепереработки и нефтехимии.

В них в свое время было вложено десятки миллиардов долларов, но они дают мало отдачи, и работают на критически низких оборотах. Кроме этого, сауды задумали вывести на мировой фондовый рынок сырьевой гигант Aramco, и гармонизировать структуру его бизнеса, искривленную в сторону добычи. После продажи символического мелкого пакета акций для обеспечения котировок, Aramco должна стать безусловно крупнейшей корпорацией мира, которая будет неспешно развивать свои НПЗ и сети АЗС буквально по всей планете.

Фактор РФ+ОРЕС не сработал
По состоянию на апрель, Эр Рияд стал рекордсменом соблюдения квот по сделке ОРЕС+11 — Саудовская Аравия выполнила квоту сокращения добычи на 747 тыс. б/с вместо 486 тыс. б/с, обещанных в ноябре прошлого года.

Еще одним рекордсменом стала намертво привязанная к рынку Китая — Ангола. Эта страна так жаждет повернуть мировые цены вспять и содрать больше денег с Пекина, что перевыполнила свою квоту сокращения на целых 30%. Хуже остальных членов картеля выполняют договоренности ОАЭ, Алжир и Ирак.

В целом сделка ОРЕС+11 предполагает суммарную квоту сокращения на 1,2 млн бар/сутки чтобы сдержать добычу на уровне 32,5 млн бар/сутки. «Группа 11» выполняет квоту сокращения на 0.5млн бар/сутки, в том числе РФ на 0,3 млн бар/сутки.

Почему квота РФ при ее лидерских позициях в мировой добыче вдруг оказалась такой маленькой — отдельный разговор. На поверхности сложностей картельного регулирования находятся Нигерия и Ливия, которые из-за вооруженных гражданских конфликтов в соглашении ОРЕС+11 не участвуют. Их нефть играет роль прямого дестабилизатора картеля. Поэтому с каждой новостью с ливийских и нигерийских нефтяных терминалов биржевые фьючерсы начинают обваливаться.

Ценовая свистопляска нам пути «картельно-свободной» нефти, это очень важная деталь.

Она показывает то, что РФ пытается добиться мутации договора ОРЕС+11 в политический клуб своих эксклюзивных тайных услуг — напрямую воюет на путях экспорта нефти в Сирии, скрытно направляет частные военные компании в Ливию, поставляет оружие мусульманским сепаратистам Нигерии, доказывая, что это делает не она, а «очень мусульманские» Украина и Болгария.

И в целом, Москва намекает, что если картелю нужен главный дебошир на морских и трубопроводных путях доставки нефти, то этот дебошир, якобы, есть в наличии. Главное, своевременно и с наценкой платить ему за работу везде, где эти нефтяные пути есть, от Африки до Казахстана.

Например, единственный экспортный нефтепровод Казахстана к рынкам ЕС был в свое время умышленно проложен через северные окраины Чечни, где труба КТК идет через город Буденовск. Это создало риски. А еще один перспективный трубопровод вывоза казахской нефти, который может заработать через украинский Лисичанск, ныне заблокирован войной на восточных границах Украины.

То есть, этот риск реализован. И в итоге, выход не входящего в ОРЕС Казахстана с новыми объемами нефти сдерживается.

При таком раскладе, в отношениях РФ и ОРЕС главное — за что именно картель решится платить, а за что платить ему станет боязно. В случае с Сирией, например, сторонники вооруженного дебоша на путях экспорта нефти явно просчитались. Разогретая РФ война в этой стране не помешала иракскому Курдистану нарастить экспорт нефти через Турцию.

И теперь спрашивается, за что боролись: согласно идеологии блокирования нефтяных путей, курдское население юга Турции должно было вовлечься в войну в одном лагере с Исламским Халифатом, тысячи бойцов которого имеют паспорта граждан РФ. Но курды на такой союз не пошли.

В итоге нефтяные терминалы Турции и ее железные дороги перегружены транзитом иракской нефти. Тогда возникает вопрос, нужен ли теперь ОРЕС и сторонникам дорогой нефти «криворукий дебошир» на экспортных направлениях. Вероятно, не нужен. Почти аналогичный результат с Казахстаном. Эта страна смогла перенаправить в Китай ту часть своей нефти, которая ранее не имела шансов пробиться на запад, в Европу.

Сговор в пользу минералов
Монопольные усилия слишком сложны, чтобы принести нужный результат. И даже если Иран или Йемен заминируют танкерные линии через международные морские проливы, это принесет лишь короткий ценовой шок.

А в итоге еще больше расширит внешние рынки нефтекомпаний США, Канады и других противников политики ОРЕС.

Вернуть мир в период постоянно высоких цен можно было бы, если бы Япония, мировой нетто-импортер нефти №1, как можно дольше болела бы на «синдром Фукусимы». И отказывалась бы от возрождения АЭС.

Но этого не происходит. На долгосрочный прогноз роста цен мог бы сработать Китай, если бы он принял опасное решение массового закрытия шахт, и свертывание угольных ТЭС в пользу газовых и мазутных. Но Пекин вместо этого взялся за амбициозные планы строительства АЭС, причем по своим собственным технологиям. А добычу угля сокращает только в меру внутренних, экологических мотивов, а не из-за желания увеличивать импорт газа и нефти.

Чуть ли не последнюю надежду на возврат монопольно завышенных цен может сформировать быстрорастущий рынок Индии. Но экономика этой страны в нефтяном аспекте идет строго по китайскому пути.

Пока не началась массовая автомобилизация, в Дели предпочитают вкладывать в нефтепромыслы за рубежом, и вместо наращивания нетто-импорта, стимулируют трансфертный ввоз индийских нефтекомпаний.

В итоге, в огромный минус к монопольным усилиям ОРЕС на протяжении 2016-2017 гг. пошло сразу три фактора: отсутствие нефтяного спроса в Индии, нелогичный итог атомно-аварийного «синдрома» в Японии, и продолжение уравновешенного роста экономики Китая. Дешевая нефть принесла дополнительный стимул трем основным центрам роста мировой экономики: в Токио, Пекине и Дели тратят на энергоресурсы все меньше, и потому появляется больше денег чтобы строить, потреблять минералы и полуфабрикаты.

Почему Украина в стороне
В мире достаточно стран-экспортеров минерального сырья и химикатов, которые выигрывают от порожденного дешевой нефтью сырьевого роста рынков. К началу 2016 года сказки о всемогущем нефтяном картеле и его кознях уже всем порядком надоели. Не в последнюю очередь потому, что картельные квоты реализовались со скрипом и трудностями.

Малоразвитые, несостоявшиеся индустриальные экономики отреагировали на то, что прибыльность нефтяного сектора надолго смещается от добычи нефти к транспортировке и переработке.

В Украине реакция на такой тренд спровоцировала оживление предприятий глубокой переработки нефтяного сырья. К началу года состоялась смена собственников сразу трех ведущих нефтехимических комбинатов. Новые акционеры пришли к главному производителю пластиковых труб, «Рубежанскому трубному заводу», а компании-посредники купили работающий на рынке полиамида Лисичанский НПЗ, и работающий на рынке полипропилена «Карпатнефтехим» (Калуш).

От смены собственников до начала реального роста этих предприятий еще очень далеко. Особенно в случае с заводами Лисичанска и Калуша, которые были остановлены еще во времена дорогой нефти.

Вполне возможно, что посредники не справятся с задачей возобновить загрузку этих заводов стремительно дешевеющим сырьем. В таком случае от простоя украинской «большой нефтехимии» будут, как и ранее, получать прямую выгоду компании соседних РФ, Румынии, Польши и Белоруссии. Но функция украинских властей следить за добросовестностью инвесторов всегда была весьма условными.

Кроме этого, химкомбинаты входят в число чрезвычайно энергоемких производств и крайне зависят от эффективности механизмов тарифообразования в стране. А как раз в этой сфере ЕС с недавних пор подвергает Украину нещадной критике: в Брюсселе недоумевают, как в Киеве умеют назначать генпрокурора или главу комиссии-энергорегулятора даже без профильного образования.

Пока нет оснований считать, что именно химическая промышленность или НПЗ станут для Украины главными драйверами вливания в глобальные процессы на рынке нефти. На данном этапе роль такого драйвера играет сырьевой сектор, который начал реагировать на прекращение периода низких цен на рынках железной руды и других минералов.

Знаковым показателем такой активности стал состоявшийся в минувшем месяце рестарт проекта освоения двух крупных месторождений, анонсированный компаниями Днепра, «Шимановское Стил» и «Зеленовское Стил». Завершив этап отвода земель и перейдя к энергозапитке будущих карьеров, инвесторы не преминули напомнить, что на старте в далекие 2000-е годы, эти проекты обещали привлечь в страну до $1 млрд. инвестиций.

Однако, карьеры не меньше химкомбинатов зависят от энергоснабжения, и оптимизма в данном случае мало. Потому что заскорузлые рычаги механизма тарифной политики Киева готовы либо загнать «за буйки рентабельности» любого крупного производителя, либо же, набросить на инвесторов «петлю коррупции».

Как бы там ни было, эпоха низких мировых цен на нефть дает Украине шанс на экономический рост, формируя завышенные ожидания именно в сырьевом и химическом секторах.

Но, несмотря на рост доли в экспорте продукции АПК и вывоза дешевых трудовых ресурсов, в том числе в сфере IT, Украину пока что трудно назвать классическим сырьевым гигантом вроде Австралии, Канады или ЮАР.

Экономика нашей страны прочно остается в группе комбинированных стран-экспортеров, которые зависят одновременно и от вывозя сырья, и от вывоза ресурсоемких полуфабрикатов. В последнем, несырьевом секторе, в Украине господствуют товары с низкой добавочной стоимостью и чрезмерной зависимостью от цены материалов.

И вот как раз здесь, порожденный эпохой дешевой нефти рост сырьевых цен не сулит Киеву ничего хорошего. Ведь условно говоря, украинские компании предпочитают экспортировать нефтегазовые трубы, а не услуги по их прокладке; арматуру вместо архитектурно-строительных услуг; подшипники, а не работающие на них двигатели; турбины к атомным энергоблокам вместо собственных реакторов АЭС, и т.д.

Неразрывно связанное с низкими ценами нефти подорожание металла и материалов создает этим отраслям дополнительные издержки, и формирует новые вызовы. Вероятнее всего, именно они и станут главным драйвером соединения экономики Украины с глобальными нефтяными картельными сговорами, географически очень далекими от нашей страны.

expert.ua