Габон является одной из самых богатых стран Африки, но большинство ее граждан живут в нищете. Эта болезнь распространена в странах, богатых природными ресурсами.

В 2015 году ВВП на душу населения в Габоне составлял около $8300. Это один из самых высоких показателей на континенте. Причина этого феномена — крошечное население в 1,9 млн человек и баснословные деньги, полученные от продажи нефти. Тем не менее, треть граждан Габона живут за чертой бедности, а безработица среди молодежи составляет более 20% — 35%.

Правительство надеется, что ситуацию изменят плантации пальмового масла. Они должны создать новые рабочие места в сельской местности и помочь стране диверсифицировать экономику, избавившись от "нефтяной иглы".

Пролетая над Габоном, можно неожиданно увидеть плешь в девственном лесу. Это завод, который находится в середине нетронутых тропических джунглей. Все это - новейшие плантации пальмового масла в Африке.

Построенные сингапурским сельскохозяйственным холдингом Olam, плантации, в конечном счете, займут площадь в 50,000 гектаров (120,000 акров) и дадут работу 15 000 человек. Эти плантации — часть плана президента Али Бонго Ондимба по уменьшению зависимости Габона от нефти, которая в 2014 году составила 4/5 дохода от экспорта страны.

"Когда у вас есть страна, которая внезапно получает довольно значительный доход, и вы не имеете производства на уровне рынка, результатом является атрофия других секторов,— говорит министр экономики Габона Реджи Иммонголь. — В результате расходы растут, а часть населения маргинализируется".

Необходимость диверсификации промышленности стала более насущной после падения цен на нефть, что в свою очередь привело к резкому снижению доходов страны, а падение экономики больнее всего ударило по самым бедным гражданам.

Привлечение иностранных инвестиций — один из способов вытащить страну из нефтяной зависимости. У президента Али Бонго Ондимбы смелые амбиции — превратить Габон в государство с развивающейся экономикой к 2025 году.

"Али Бонго очень проницательный политик, и он понимает, что нефтяной сектор не создает много рабочих мест, — говорит Пол Мелли, сотрудник Chatham House, британского аналитического центра международных отношений. — Его цель — переместить Габон на более высокий уровень экономики, более высокотехнологичный".

Бонго оформил сделки на сумму $4,5 млрд с тремя азиатскими компаниями, одной из которых и является сингапурская Olam. Более того, компания сотрудничает с правительством по созданию 1000 га особой экономической зоны с 40-60% государственно-частного партнерства. Правительство предлагает специальные условия для любой иностранной фирмы, которая готова основать свой бизнес внутри зоны. Там не взимаются налоги и таможенные пошлины в течение первых 10 лет. С документами все просто: зона предлагает создать компанию в течение 48 часов или получить визу инвестора в течение трех дней.

Али Бонго, который стал президентом в 2009 году, стремится дистанцироваться от наследия своего покойного отца Омара, который пробыл в президентском кресле 42 года и был обвинен в разбазаривании нефтяных богатств в Габоне. В прошлом году Бонго-младший заявил, что будет "отказываться" от своей доли в отцовском наследстве. Кроме того, он сумел облегчить жизнь бедных слоев населения, внедрив систему медицинского страхования. Она финансируется за счет 10%-го налога на оборот компаний, торгующих мобильными телефонами.

Но не все так хорошо. После смерти Омар Бонго оставил страну с политической системой, построенной на дележке доходов от нефтедобычи среди "жирующего" класса. В то время как около четверти населения по-прежнему живут менее чем на $3 в день, семейство Бонго купается в роскоши: в собственности семьи 39 объектов недвижимости только во Франции. За четыре десятилетия власти Бонго-старшего, кроме грандиозных офисов и чрезвычайно дорогой железной дороги от Либревилля, родного города Омара Бонго, до Франсвилля, не было построено практически ничего.

С приходом к власти Бонго-младшего страна начала меняться. Гаган Гупта, глава Olam в Габоне, считает, что стратегия работает: новые фабрики и плантации способствуют снижению уровня бедности. В Муйила, на юго-западе Габона, плантация ежемесячно приносит $1,5 млн.

"Собрать деньги очень легко, — говорит он. — Немного сложнее показать, как вы делаете работу в сфере частно-государственного партнерства. Правительство дает возможность инвесторам легко вести бизнес. В ответ мы привносим технический опыт, мы приносим доверие. Когда мы идем к банкам и говорим, что выполняем условия партнерства, с банками становится намного удобнее работать".

"То, что правительство не вмешивается, очень помогает нам. Около 6000 человек в Габоне работают в нефтедобывающей промышленности. А у нас работают 9000 человек. Olam и правительство Габона внесли соответствующий вклад в это партнерство и на самом деле сделали его успешным", — заключает Гупта.

Но у ряда бизнесменов все-таки есть проблемы в Габоне. Страна все еще считается сложным местом для ведения любого бизнеса, кроме нефтедобывающего. На заводе пиломатериалов в особой экономической зоне, которым владеют малайзийские инвесторы, огромное количество древесины превращается в никому не нужные двери и столы. Виной всему идея, которая возникла у президента — использовать больше древесины внутри страны и ограничить вывоз за рубеж необработанных бревен. Из-за этого "мы не можем выйти в прибыль", сокрушается Чеа Ю Вок, менеджер завода. Его босс говорит, что надеется на введение в стране правительством тарифов на импортную мебель.

Кроме того, у бизнесменов хватает противников из числа эко-активистов. Согласно данным экологов, крупные плантации являются серьезной угрозой для биоразнообразия и сельского населения.

"Габон очень зависит от других стран в вопросе еды и питания. Таким образом, их усилия по диверсификации от нефти должны были сосредоточены на посадке продовольственных культур, чтобы страна двигалась к самодостаточности, — говорится в проекте Protest Essono-Ondo. — Но с 2009 года правительство было сосредоточено на агропромышленном комплексе, в частности на пальмовом масле и каучуке, даже несмотря на различные исследования, которые показали, что приоритетной задачей людей являются продовольственные культуры и овощи".

Большинство созданных рабочих мест были "нестабильными сезонными рабочими местами, без каких-либо безопасности или устойчивости". Также не хватает консультаций о правительственных инициативах по привлечению бизнеса, а решения о выдаче правительственных контрактов — непрозрачны.

"Перед выборами президента в 2017 году строительство инфраструктуры практически полностью остановлено, выполнено только 20% от правительственного плана, рост идет в обратном направлении", — говорит Сильви Доссу, представитель Всемирного банка в стране. Финансирование было сокращено почти во всем. Чуть ли не единственные проекты,которые активны, по-прежнему связаны с Кубком африканских Наций — футбольным турниром, который пройдет в Габоне в следующем году. Задолженность государственных поставщиков перед правительством — 162 млрд местных франков, а это практически $270млн. На фоне всего этого г-н Бонго с гордостью говорит о повышении зарплаты для госслужащих на 30%.

После выборов в Габоне ожидается "похмелье" и жесткое отрезвление. К концу года Габон, скорее всего, потребует вливания денег от МВФ. Другое богатое нефтью государство, Ангола, попросило поручительство в апреле, но изменило свое мнение в прошлом месяце, вероятно потому, что это потребовало бы открыть национальную нефтяную компанию Sonangol для независимой проверки. Если г-н Бонго останется на посту, что сейчас выглядит более чем вероятным, он столкнется с турбулентным 2017 годом.

Главный вопрос заключается в том, получат ли сотни тысяч габонцев, живущие за чертой бедности, долю от богатства страны на этот раз

delo.u