Петр Порошенко снова призывает «возрождать село», а Ангела Меркель — начинать четвертую промышленную революцию.

Два заявления, сделанные почти одновременно двумя лидерами двух европейских стран, наглядно демонстрируют, как велика пропасть между нами и насколько разным будет будущее этих двух стран.

Маловероятно, что, делая публично заявление о ставке на сельское хозяйство, Петр Порошенко посоветовался перед этим с опытными экономистами. Поскольку в этом случае они должны объяснить ему, что нет ни одной страны в мире, которая, сделав ставку на село, обеспечила высокий уровень благосостояния своего населения. Зато есть десятки примеров другого. Почти все страны, которые пытались сделать аграрный сектор двигателем экономики, очень быстро оказывались у разбитого корыта. Парадокс именно в том, что чем лучше работает сельское хозяйство в стране, тем ниже становятся доходы людей, занятых в этой сфере, и благосостояние страны в целом. Простое доказательство этого мы видим каждый год, когда в Украине перепроизводство картофеля, огурцов или пшеницы. В такие годы крестьяне не могут продать продукцию даже по цене, которая покрывает их расходы.

С другой стороны, следует понимать, что сегодня сельское хозяйство даже самых развитых стран – убыточное и требует огромных дотаций из из бюджета. К примеру, самые эффективные в мире сельскохозяйственные производители США получают миллиарды долларов помощи от государства ежегодно. Такая же ситуация в Европе. Скажем, в Швейцарии государство тратит дотаций на одну корову больше, чем миллионы украинцев получают доход за весь год!

Но что тогда делает эти страны – США, Швейцарию – зажиточными, а людей – богатыми? Ответ один – промышленность. Новая промышленность. Современная промышленность. Заводы и фабрики, способные производить современную и востребованную в мире продукцию. Именно промышленность дает ту добавленную стоимость, капитал, который делает страны богатыми.

Из истории хорошо известна дискуссия между американскими экономистами, когда после объявления независимости страны выбирали для нее путь развития. Кто-то, особенно англичане, бывшие колонизаторы Америки, настаивали, чтобы американцы делали ставку на село. Так, как это сегодня предлагает сделать Порошенко. Но американцы взяли себе за правило другой принцип. Он очень прост: «Не делайте так, как вам говорят делать англичане. Делайте так, как это делают англичане». И США начали строить заводы и фабрики по всей стране. Так, как это делали англичане, — в то время самая богатая страна мира. Именно промышленность сделала Америку великой и богатой. Именно благодаря промышленности США сегодня имеют деньги, чтобы дотировать сельское хозяйство.

Но вернемся теперь к другому заявлению, которое в унисон с Порошенко сделала Ангела Меркель, канцлер Германии.

Германия стремится стать надежным двигателем Евросоюза, стремится превзойти США. Меркель демонстрирует единственный путь, идя по которому можно этого достичь – четвертая промышленная революция.

В эти выходные, открывая чуть ли не самую большую в мире ярмарку промышленных достижений в Ганновере, госпожа Меркель объявила курс на «промышленность 4.0″. Германия, чтобы стать еще богаче, начинает развивать собственную промышленность – современную, роботизированную, цифровую, интеллектуальную.

Так ли Петр Порошенко прав, делая ставку на село? Стоит ли нам делать то, что говорят делать немцы или американцы? А может, пользуясь историческими аналогиями, начать делать то, что делают немцы и американцы?

Война рано или поздно закончится. Верим, что победой. Но ошибка в выборе экономической стратегии для страны обернется проигрышем для всех нас.

Сегодня Украина стремительными темпами деиндустриализируется. Закрываются заводы, останавливается производство. Третий год подряд уменьшаются объемы промышленного производства. Тысячи людей теряют рабочие места. На наших глазах произойдет драма, последствия которой мы почувствуем очень скоро.

Самое печальное, что ни правительство, ни Президент, кажется, не понимают, что в этой ситуации нужно делать. А бездействие приближает нас к точке невозврата, преобразующей в аграрную страну, которая не имеет никакой перспективы. Страну с мизерными зарплатами и гривной, что вечно падает. Страной, что превращается в поставщика дешевой рабочей силы для развитых экономик.

Можно ли еще спасти экономику? Что следует делать безотлагательно?

Об этом беседуем с Владимиром Панченко, президентом Института общественных исследований, Валерием Кузьменко, ведущим научным сотрудником Научно-исследовательского экономического института Минэкономразвития и торговли, Александром Савченко, ректором Международного института бизнеса, и Валерием Мазуром, экс-министром промышленности.

Война – не причина для ступора

- Неужели ни правительство, ни Президент действительно не понимают, что происходит?

В. Панченко:

— Прекрасные цели якобы есть. Взять хотя бы программу Президента – стратегию устойчивого развития «Украина-2020″. Но цели в ней размыты и абстрактны, оторванные от реалий.

В. Кузьменко:

— Война не может быть никоим оправданием для бездействия. Израиль, который постоянно вынужден воевать, может быть примером для нас. Несмотря на военные действия, их промышленность безумно развивается. Несмотря на войну, они создали такой инвестиционный климат, что деньги массово заходят к ним.

- Возможно ли, что идея Порошенко сделать ставку на село оправдает себя? На мировых рынках успешно продается наша сельхозпродукция. Многие эксперты утверждают, что в Украине один выход – развитие аграрного сектора. Мол, для этого у нас есть все: плодородная земля, дешевая рабочая сила, благоприятный климат, — потому сможем и себя накормить, и мир. А как вы считаете, стоит ли сосредоточиться на этом направлении?

В. Панченко:

— Украина не должна быть только аграрной страной. Любой продукт, который продается на бирже, скажем, пшеница или кукуруза, является очень рискованным, так как полностью зависит от колебаний мировых цен. В общем, те страны, которые продают на бирже только монопродукцию, подвергаются значительным рискам и поэтому, как правило, бедны. Украина может иметь ресурс (в том числе валютную выручку) от поставок агропродукции, но ее доля в экспорте и в ВВП должна быть незначительной – менее 15%, и только тогда страна будет иметь шанс стать богатой.

Например, Турция, которая активно развивала свое сельское хозяйство, имела 20-летний план, в котором ставилась стратегическая задача по развитию других секторов, а доля сельхозпродукции уменьшалась. Поэтому эта страна смогла за 10 лет увеличить свой ВВП в три раза.

Иллюзия привлекательности агросектора возникла из-за бездарной деятельности правительства и Нацбанка. Состоялось катастрофическое падение гривны, и поэтому некоторые сегодня говорят, что это хорошо, потому что наша сельхозпродукция востребована в мире. Но на самом деле ее покупают только там, где меньшие требования к стандартам, меньше закрытость рынков – в странах Африки, арабских странах, частично в Азии.

- Что будет, если все же Украина поставит развитие сельского хозяйства главным приоритетом?

— Сельскохозяйственное будущее – это коллапс и трагедия. Молодежь не сможет найти себя и поэтому уедет. Европа выдаст визы, потому что заинтересована в молодых, здоровых и образованных кадрах. Подобное уже пережили в 90-е годы Ирландия и Польша. Теперь такая же ситуация в Португалии или Латвии. То есть бедные или неэффективные страны теряют молодое население. Нам придется кормить алкоголиков, стариков и немощных людей, которые останутся в Украине. К нам будут приезжать гуманитарные конвои ООН и раздавать суп, хотя мы, с точки зрения аграрного потенциала, богатая страна. Эта перспектива очень грустная, но вполне реальная.

И еще одна индустриализация

- Если не сельское хозяйство, то что тогда? Может, стоит вспомнить, сколько мы имели предприятий после развала Советского Союза, и вернуться к возрождению их или к строительству новых?

В. Мазур:

— В 1991 году в Министерстве промышленности (оно ведало черной, цветной металлургией, деревообработкой, химической и легкой промышленностью) было около 2-х тысяч крупных и средних предприятий, а в Министерстве машиностроения (авиастроение, судостроение, машиностроение, электротехническая, электронная промышленность, военно-промышленный комплекс) — около 30 000. По мелких статистики не было. Их считали на уровне областей и городов.

Мы потеряли уже, как минимум, половину.

В. Кузьменко:

— Нам надо определить 2-4 точки экономического инновационного роста и создавать новые предприятия, которые могут достичь мирового успеха. Они потянут за собой через межотраслевые связи другие отрасли и в целом экономику страны. Это должна быть стратегия опережения за счет инновационного прорыва.

- Чей опыт можем здесь перенять?

В. Панченко:

— Южная Корея была в свое время страной, которая закончила войну и не имела промышленности, а жила за счет недоразвитого сельского хозяйства. Но ей (как и другим) везет с элитой (может, и нам когда-то повезет), которая сказала: надо индустриализироваться. И тогда при взаимодействии государства и бизнеса в Корее начали строить производства – те, которые считали нужным. Сначала делали металлические листы для автомобилей, затем – резину, потом – уже автомобили. Ну а дальше они перешли к электронике. И это был планомерный процесс.

О. Савченко:

— Чтобы у нас были такие темпы экономического роста, как в Сингапуре или Израиле, например 10%, нужно, чтобы кредитный портфель банков рос ежегодно на 40%. А у нас в этом году будет минус 20%. Без кредитов роста не может быть. Это как закон физики. А если мы закладываем уменьшение ВВП, то о какой политике можно говорить?

- Где тогда взять деньги?

В. Кузьменко:

— Надо проанализировать, как привлекал средства Израиль. Там инновационные приоритеты поставили на первом месте. Выход – венчурный бизнес. Он рисковый, но дает результат. По данным газеты «Globes», инвестиции в новые технологии в этой стране достигли в 2014 году рекордного уровня 15 000 000 000 долларов против 7,6 миллиарда в 2013-м. В прошлом году 70 израильских компаний вышли на биржу, 18 смогли заработать 9,8 миллиарда против 1,2 миллиарда в 2013 году. Это удивительные результаты.

У них развиваются техническое направление (в том числе военное), нано-, биотехнологии, медицина, ИТ, сельское хозяйство, альтернативная энергетика. Я был поражен, когда увидел в Иерусалиме почти на каждом доме солнечные батареи. Но обратите внимание на то, что сразу несколько израильских вузов входят в топ-100 мировых учебных заведений.

В. Панченко:

— Деньги у нас в бюджете есть, просто их не надо вкладывать в черные дыры под названием «Нафтогаз», Укрзализныця и т.д. Коррупция съедает любые возможности Украины для развития.

Еще раз об опыте Израиля. В 90-е годы люди с Уолл-стрит, которые были выходцами из Израиля, собрали венчурный фонд в размере 500 000 000 долларов, и он стал стартом для всего технологического развития. В этом государстве, как и в любой другой развитой стране, есть преференции для новых секторов экономики. Идеологом такого развития является наш земляк – австрийский и американский экономист Йозеф Алоиз Шумпетер, который начинал профессором Черновицкого университета. Он говорил, что только благодаря концентрации усилий на одном направлении и благодаря рукотворному возмущению происходит переход к новому качеству, новому уровню технологий. Умные это используют, Украинцы – мечтают.

- Итак, какие направления мы должны развивать?

— Мы выпускали космические аппараты, спутники и имеем остатки этого производства. Вот вам первое направление. Второе. Американская торговая палата устами ее президента Бернарда Кейси озвучила, что в авиакосмический кластер от Киева через Днепропетровск и до Харькова может быть привлечено 10 000 000 000 долларов прямых инвестиций. Кейси отметил, что в Украине будет создана аэрокосмическая долина вроде Кремниевой. Кроме того, он выделяет такое направление, как IT-аутсорсинг.

А еще нам нужно создать адекватные инструменты для работы малого и среднего бизнеса (венчурное финансирование, украинский банк развития и т.п.). Если сделаем все это быстро, то получим все шансы рвануть вверх.

Светлана Олейник, «Экспресс»

К слову

Лучшая возможность узнать, чем дышит цивилизованный мир и куда следует двигаться Украине, — побывать на крупнейшей в мире ежегодной промышленной ярмарке в Ганновере, которая длится с 13 по 17 апреля. В ней приняло участие 6500 участников из около 70 стран мира.

Нынешней лозунг ярмарки: «интегрированная промышленность – присоединяйся к сети». Здесь можно получить представление о том, какие технологии будут использовать в промышленности. Оказывается, на новых производствах уже начинают появляться машины, которые думают. В конце концов, именно они являются признаком четвертой промышленной революции. Это так называемая «промышленность 4.0″.

На ярмарке можно было увидеть технологические линии, оснащенные новейшими средствами коммуникации. «Это означает, что продукт сам прокладывает себе путь производственным процессом», — говорит руководитель Ганноверской ярмарки Йохен Кеклер. Например, на фабрике, где производят мыло, электронные чипы в бутылочках сами определят, какой сорт мыла выбрать и каким колпачком закрыть бутылку.

Люди в цехах становятся ненужными, потому что всю монотонную работу теперь выполняют работы. Кроме того, они координируют свою работу с машинами. А еще поражает направление энерготехники. Умные сети следят за надежным поступлением электроэнергии на производство.

«Экономика должна служить человеку, а не наоборот», — сказала присутствующая на выставке канцлер Германии Ангела Меркель.

Символично, что событие такого масштаба происходит в Германии – стране, которая занимает второе место в Европе по производству сельскохозяйственной продукции после Франции. Более трети территории страны занято сельским хозяйством. Однако в структуре валового национального продукта доля сельского хозяйства составляет лишь около 1%. То есть Германия решила не делать ставку на аграрное производство и сосредоточить усилия на индустриализации, активно внедряя в производство достижения научно-технического прогресса.