Аграрный сектор Украины — единственная ниша, которая вызывает у экспертов и правительства прилив оптимизма. Даже в условиях войны и политической турбулентности в 2014 году прибыль от реализации сельхозпродукции в сравнении с 2013‑м выросла втрое —до 34,5 млрд грн. Объемы агропроизводства увеличились на 4 %.

Президент Петр Порошенко в конце марта назвал аграриев локомотивом экспортной выручки и призвал всю вертикаль власти обеспечить труженикам села теплый инвестклимат.

НВ встретилось с тремя предпринимателями, совладельцами крупных агрохолдингов, чтобы понять, почему их глаза все еще на мокром месте, когда в их адрес льется мармелад.

О встрече попросили сами бизнесмены: Всеволод Кожемяко из Харькова, чья компания Агротрейд является одним из крупнейших сельхозпроизводителей и зернотрейдеров страны, Алексей Гаврилов, владелец группы компаний Рамбурс, которая занимается выращиванием птицы и торговлей зерна, а также Алекс Лисситса, гендиректор Индустриальной молочной компании и президент Украинского клуба аграрного бизнеса (УКАБ).

Лисситса — один из крупнейших в стране производителей молочной и мясной продукции.

Вот только несколько фактов, которые прозвучали в ходе этого разговора. На посевную не хватает около 30 млрд грн — трети всего необходимого объема средств. Взять их неоткуда — из‑за роста учетной ставки НБУдо 30 %, чего не было с 2000 года, внутренние займы селу недоступны, а внешних просто нет. По расчетам УКАБ, к апрелю 2015‑го Госказначейство не возместило аграриям пресловутый НДС на сумму более 1,5 млрд грн.

“Не возместили — фактически украли”,— считает Лисситса. В 2014 году из агропромышленного комплекса вывели иностранный капитал на сумму $245 млн.

Но главное — коррупция, которая доила отрасль при режиме Виктора Януковича, никуда не исчезла и сейчас. В ходе разговора всплыли факты свежих многомиллионных махинаций в Государственной продовольственной зерновой корпорации Украины (ГПЗКУ) и в вопросах аренды государственных земель. Что делать? Вот об этом и разговор.

Новое время (НВ): Начнем с приятного. Министр аграрной политики и продовольствия Алексей Павленко обещает, что через три года Украина сможет собирать 100 млн т урожая. В прошлом году был установлен национальный рекорд — 64 млн т.

Лисситса: Была такая песня в 1990‑х: “Фантазер ты меня называла…” 100 млн т через три года —это нереально.

Кожемяко: А в этом году нереально даже 60 млн т. Дело не в министре. Ситуация в государстве тяжелая, оборотных средств не хватает. Из-за дефицита финансов мы внесли на 25 % удобрений меньше, чем нужно. Купили мало качественных семян. Соответственно, и урожайность будет отличаться [от прошлогодней]. На это накладывается очень плохая конъюнктура рынка — рекордно низкие мировые цены на кукурузу.

НВ: Я не помню ни одного года, когда бы вы говорили, что будет все хорошо. Всегда жалуетесь. А в конце года получается довольно неплохой результат.

Гаврилов: Я за всю свою жизнь никогда не видел довольного фермера ни в Украине, ни в США, ни в Бразилии. Но я, в отличие от моих коллег, работаю не в производственном бизнесе, я — спекулянт, трейдер.

Так вот, лет пять был восходящий тренд, и мы наслаждались ценами на кукурузу в $300–330 за тонну, кукуруза — это основной по объему экспортной выручки сельхозтовар Украины. В последние два года все изменилось. Цена в прошлом году была $220 за тонну, а в этом — $170–180. Причем себестоимость ее с доставкой в порт — $150, плюс перевалка — $20. По моим ощущениям, в этом году по кукурузе мы будем в нулях.

НВ: Да, на цены существенно повлиять вы не можете. Однако, похоже, традиционно самая большая проблема — это вещь нерыночная, а именно коррупция и поборы.

Гаврилов: Что произошло в 2010 году, когда к власти пришел Виктор Янукович?

Кожемяко: Когда пришел Янукович к власти, сельским хозяйством занялись Юра Енакиевский [Юрий Иванющенко, бывший народный депутат Украины от Партии регионов, объявленный МВД в январе 2015‑гов розыск] и министр аграрной политики Николай Присяжнюк. Они просто начали тупо останавливать [в портах] корабли и не оформлять груз. Говорили: платите, если хотите, чтобы корабль ушел. Это делалось и с нашими компаниями, и с иностранными. Без разбора.

НВ: Кто вам говорил: хочешь отправить груз — плати, на каком уровне?

Кожемяко: Это был уровень министра и его замов. У них был специальный человек, который этим занимался,— Геннадий Игнатович, гражданин Эстонии. В эту историю была втянута таможня, сельхозинспекция, карантинная служба. Надо было платить $12 с тонны. Была инструкция — необходимо было получать сертификат [качества зерна]. Тебе его могли выписать либо сразу, либо в течение 10 дней. А в это время теплоходы болтались на рейде.

НВ: Сколько стоят сутки простоя судна?

Гаврилов: В районе $20 тыс. и выше.

Кожемяко: То есть если оно стоит 10 дней, уже можно никуда не ехать. Они предлагали: заплати $100 тыс. и отправляйся. А стекалось все это на Рыльского, 4 [место жительства в Киеве Юрия Иванющенко], к одному тучному гражданину по имени Иван Иванович [Абрамов, бизнес-партнер Иванющенко]. Все управлялось оттуда непосредственно. Всем указывали, в какой фирме нужно будет покупать [фитосанитарные] сертификаты. И если до этого он стоил примерно 3 грн за тонну, то нас заставляли платить 32 грн.Гаврилов: Кроме того, по так называемому хлебному сертификату Госсельхозинспекция собирала еще по 35 грн с тонны. Затем возникал еще один платеж, так называемый ГМО [подтверждающий отсутствие генно-модифицированных организмов],— $1 за тонну.

НВ: Это вы рассказываете, как все работало при режиме Януковича. Но гораздо больший интерес вызывает новейшая история. Наступил март 2014‑го. Пришло новое правительство. Новым министром стал Игорь Швайка. И…

Гаврилов: 15 марта раздается телефонный звонок: “Алексей Юрьевич, здравствуйте, звонит Романченко [Виталий Романченко, замглавы Государственной фитосанитарной инспекции Украины], как поживаете? Мы вернулись. Мы тут посмотрели, вы в январе-феврале экспортировали зерно, а долги есть”.

Кожемяко: В январе-феврале здесь шла "война". Они испугались и спрятались. Потом, когда противостояние на Майдане закончилось, они пришли с новой властью…

НВ: Пришли или остались?

Гаврилов: Сложный вопрос. Вадим Симонов, был такой первый замглавы ветеринарной и фитосанитарной инспекции (он женат на сестре Николая Присяжнюка), у него при обыске нашли $1,7 млн и 1,25 млн грн. А потом в июле суд постановил деньги Симонову вернуть. Так вот, этот самый Симонов продолжал исполнять обязанности руководителя карантинной инспекции при Швайке. Я утверждаю, что он его обратно и пригласил. Как я заметил, старые схемы начали работать на новых бенефициаров.

НВ: Они вам позвонили, а вы бы им: давай, до свидания! Настали новые времена.

Гаврилов: Все было не так просто. Начались проверки портовых терминалов. Приходили сотрудники фитосанитарных инспекций, ГАИ, милиция, все это исходило из прокуратуры. УБОП потребовал от прокуратуры Одесской области провести выемку всех документов на портовом терминале, причем их интересовали компании, которые не предоставляют карантинный сертификат. Это игра на нервах. Проверяйте, что хотите. В конце концов, у меня есть судебное решение, в котором написано: карантинные сертификаты не нужны. Но эти люди не сдавались. Это же не коррупция низового уровня.

Кожемяко: Мы писали Швайке, мы встречались со Швайкой. Министр аграрной политики имел все рычаги, чтобы поломать эти схемы. Потому что основными исполнителями были его подчиненные. Мы не знаем, как это распределялось, но нас по‑прежнему заставляли платить.

Можем поговорить о такой компании, как ГПЗКУ. Вот мне в руки попал документ, достаточно интересный. Я вам его дам. Это обращение в СБУ, проект жалобы. В компании существует проблема по невозврату в страну валютной выручки [от экспорта зерна] на сумму $131,9 млн. Вот тоннажи, отправленные на экспорт с января по октябрь 2014 года. Корабли отправили в Саудовскую Аравию, Египет, на другие традиционные для Украины рынки. Но только не напрямую, а через вот эти компании — Neslot, Umifront, Linavis Enterprises. Покупатели платят посреднику, и в Украину деньги просто не заходят.

Гаврилов: (рассматривает документы) О! Это бомба. Если я или он не возвращаем в течение 90 дней валютную выручку, нам останавливают внешнеэкономическую деятельность и включают 0,3 % штрафа в день.

Кожемяко: Ну, вы поняли: люди другие, а схемы те же. Я уверен, что тех, кто это сделал, найти несложно. Это не единственное, это только то, что мы знаем. Мы знаем об Укрспирте, где проверка за 2014 год обнаружила злоупотреблений на 1,3 млрд грн.

Как вы думаете, в компании [ГПЗКУ], которая экспортирует в год несколько миллионов тонн зерна, люди какие должны получать зарплаты? А у них не супербольшие зарплаты.

НВ: Низкие зарплаты при больших оборотах компании — это практически приглашение к коррупции. В аграрном министерстве мне рассказывали, что практика продажи хлебных должностей так и не была искоренена.

Лисситса: Я вот знаю, что в Сумской области должность директора элеватора ГПЗКУ стоит $50 тыс. в год. Человек эти деньги отдал, и его назначили директором элеватора.

НВ: В 2014‑м?

Лисситса: Да, в 2014 году.

Земельный вопрос — это отдельный аспект. Все схемы по оплатам [взятки за заключение] договора аренды государственных сельхозземель вернулись. Размеры те же, что и при Януковиче,— $150–200 за гектар. А аренда госземли искусственно занижена — в среднем на $100.

Сломать коррупцию здесь очень просто. Почему бы эти земли не продать или не отдать в аренду через аукцион? Элементарно. Одно решение Кабмина: государственные земли — только через аукцион. Если ты подписываешь договор использования земель на 15 лет, компании готовы заплатить этот разовый взнос $200 на гектар плюс нормальная рыночная цена за аренду. Так эти же средства пойдут в бюджет.

НВ: И сколько можно будет выручить средств?

Лисситса: Да это сумасшедшие деньги: 10 млн га государственных земель умножь на $300 [за гектар] — $3 млрд.

НВ: Министр экономики Айварас Абрамовичус и агроминистр Павленко говорят, что вот-вот закроют черные дыры, в которые утекают государственные средства. Что в первую очередь нужно сделать, чтобы это случилось?

Кожемяко: Все продать. На прозрачном конкурсе — либо всю компанию [ГПЗКУ], либо ее часть. Чем быстрее, тем лучше. Во-первых, деньги в бюджет, во‑вторых, это сократит армию чиновников, ограничит возможности для злоупотреблений. Вот такие государственные компании всегда будут работать на карман менеджмента.

Лисситса: Нужно убрать институциональные возможности. Вывести предприятия из списка неподлежащих приватизации. Это работа — на полдня. Объявите аукцион и продайте.

Кожемяко: Я уверен, что за Укрспирт — как за компанию целиком, так и за отдельные активы — поборются участники спиртового рынка. Точно так же и за ГПЗКУ. Надо привлечь ведущие иностранные компании из большой четверки [Deloitte, Pricewaterhouse Coopers, E&Y, KPMG]. Они за полгода составят план приватизации. Мы же только говорим и ничего не делаем.

nv.ua