Несмотря на газовый спор между Россией и Украиной, глава крупнейшего в Европе энергетического холдинга Eon Вульф Бернотат будет и дальше делать инвестиции в Россию. Однако он не исключает поставок газа из Ирана и Катара.

– Если бы вы сейчас строили дом, вы бы проводили газ, ввиду того, что произошло на Украине?

– Да, так как наше обеспечение газом гарантировано. Тем не менее, газовый спор показал, что обеспеченность поставок не является вопросом само собой разумеющимся. Это был хороший «звоночек», который услышал каждый потребитель.    

– Одобряете ли вы поступок «Газпрома», который просто перекрыл газовый кран в Украину?

– Я не могу это ни одобрять, ни критиковать. Это дело поставщиков и их клиентов.

– Но вы же важный партнер «Газпрома»…

– Мы всего лишь крупнейший потребитель.

– И крупнейший иностранный акционер. Более того, ваш коллега по правлению Бергман является членом совета директоров «Газпрома». Вы имели отношение к этому решению?

– Нет, переговоры с клиентами или страной-потребителем относительно цены ведет менеджмент, а не совет директоров. С долей в 6,5% можно располагать только очень ограниченным влиянием.

– Но если вы ничего не решаете, зачем же вы держитесь за этот пакет?

– Это стоящая инвестиция, так как после раскрытия «Газпрома» наша доля стоит более $12 млрд. Это лакомый кусочек, который мы хотим сохранить. Увеличивать же ее сейчас не имеет смысла из-за высокой цены акций «Газпрома».

– Из-за газового спора бренд «Газпрома» появился в негативных сводках. Сейчас у монополиста проблемы с имиджем.

– Руководство «Газпрома» уже признало, что изначально последствия спора были неправильно оценены, и теперь старается исправить положение. В странах Восточной Европы стал актуальным вопрос, можно ли полагаться на российский газ. Eon отвечает на этот вопрос утвердительно.   

– Может ли участие в капитале концерна, который контролируется государством, быть проблемой для имиджа самого Eon?

– Теоретически этого исключать нельзя. Однако эта опасность невелика. Я не верю, что нам будут приписывать что-либо, на что мы не можем влиять. 

– То есть, несмотря на газовый спор, «Газпром» – надежный партнер?

– Да, и это хорошо. Ведь крупнейшие резервы газа находятся в России. Поэтому мы очень заинтересованы инвестировать в российскую добычу. Но на подготовку подобных проектов нужно больше времени, нежели мы рассчитывали. 

– Какую роль Германия отводит российскому газу?

– 35% всего импортируемого нашей страной газа идет из России. Я полагаю, что эта доля разумная. Eon сам владеет долей в 30% и получает газ из шести источников. Мы всегда придавали большое значение диверсификации, и будем делать это в дальнейшем.  

– Есть ли альтернатива «Газпрому»?

– Вариантом является запланированный газопровод Nabucco, который будет транспортировать газ из Ирана в Европу. Является ли его реализация реальной, пока не известно. Мы проверяем этот вариант.

– Неужели поставки газа из Ирана могут быть стабильны, учитывая, что эта страна является постоянным объектом критики со стороны мирового сообщества?

– Нельзя игнорировать тот факт, что Иран располагает вторыми по величине запасами газа в мире. Рано или поздно он должен найти свой рынок. Есть целый ряд стран, политические сомнения которых намного меньше, чем наши, либо американские. Однако вопрос реализации проектов в Иране скользкий. Те не менее, необходимо хотя бы попробовать. Кроме этого, мы ведем переговоры с Катаром, который располагает третьими в мире по величине резервами.    

– Может ли сжиженный газ, транспортируемый на кораблях, конкурировать с российским в среднесрочной перспективе?

– Такой газ всегда обходится дороже, чем из трубы, однако уже настолько конкурентоспособен, что может дополнять наше снабжение. Поэтому Eon очень заинтересован в этом рынке, причем во всех его этапах – от добычи и сжижения до терминальной перегрузки. Мы хотим построить терминал в Вильгельмсхафене.

Марселло Берни, Юрген Флаугер, газета "ДЕЛО"