В начале XIX ст. Харьков простирался с севера на юг на 2 версты, с востока на запад на 3 1/2 версты. Площадь его занимала 7 кв. вёрст, или 1 750 000 кв. саженей. На каждое подворье, включая сюда и улицы, приходилось 968 кв. саженей, на каждого жителя (их было 11 000 чел.) — 160 кв. саженей, а в 1886 г. только 35 кв. саженей.

Это был, как  видим, необычайный земельный простор. Не удивительно, что тогда в Харькове было много садов и даже огородов. Подавляющее большинство земель досталось горожанам даром. А поскольку существовала земельная собственность и в городе не было никаких ни социализации, ни муниципализации земли, то оседлые земли переходили к потомкам, а также свободно продавались и покупались. Цена на земли, материалы для строительства и на рабочие руки была низкой и поэтому каждому жителю  не трудно было приобрести собственное жилище.
 
 
  
 
 

Вот некоторые сведения о тогдашних ценах на подворья и дома: каменный дом полковника Шидловского в два этажа был куплен для Коллегиума за 500 руб. В 1767 г. дома в центре покупались по 600, 125 и 65 руб. Пустующее дворовое место площадью в 1500 кв. саженей в конце XVIII ст. в Соборном приходе было куплено за 35 руб., значит, по 2,33 коп. за сажень. Подворье в Николаевском приходе с домом, службами, коморами, оградой, винокурней на 2 котла со всей посудой, с хатою при ней, колодцем — общей площадью в 336 кв. саженей — было куплено за 325 руб.

Подёнщики работали за 10 коп. в день, плотники  - за 15 коп. в день. Это мало или много? За 10 коп. в 1732 г. можно было купить  6 фунтов свиного сала либо 1/8 ведра водки, либо 2,5 гарнца  свежекачаного мёда, либо 5 гарнцев пива, либо 5 фунтов коровьего масла, либо 30 фунтов зерна. Выходит, что тогдашний подёнщик за свою подённую зарплату мог удовлетворить разнообразные потребности в большей степени, чем теперешний квалифицированный харьковский специалист, получающий среднюю по Украине заработную плату, не говоря уже о пенсионерах.

Население Харькова, проживая в своих собственных домах, где были и сады, и огороды, в основном было занято земледелием, либо ремеслом, либо промыслами и торговлей. Безбедно, неплохо жилось харьковцам при тогдашнем украинском, как говорится, режиме, особенно в период, когда московская воеводская власть была упразднена,  когда и казаки, и цеховые имели собственное казачье и цеховое самоуправление и свой казачий, цеховой суд. Неудивительно, что тогда было многое сделано для развития и распространения собственной, имеющей национальную основу, культуры. Но так было только во времена автономии.

После ликвидации автономии быстро пошло “обрусение” Харькова и уничтожение его национальной украинской культуры. Харьков сделался сначала наместническим, а потом губернским городом, со всеми российскими губернскими учреждениями. Вместе с ними в Харькове появилось и русское чиновничество во главе с губернатором, казачья украинская старшина превращена была тогда в русских дворян. Новорождённое местное дворянство получило от царицы Екатерины II жалованную дворянскую грамоту, а вкупе с ней — власть над всей Украиной. В Харькове устраивались дворянские съезды, на которых проводились выборы. Так появился в Харькове класс, командующий всем обществом. 
 

Казачество, составлявшее большинство населения, было расформировано и превращено в казённых обывателей. Сильно увеличилось число иностранцев. Выросло и оформилось особое сословие российского купечества, которого в эпоху казачества почти совсем не было. Уже в конце XVIII ст. появились также и евреи, которых не было раньше. Увеличилось количество великорусских ремесленников — плотников, каменщиков и проч. Для строительства университета (1804-1805 гг.) В. Н. Каразин выписал из Петербурга немало ремесленников-иноземцев, особенно немцев. Местные украинские ремесленники стали производить свои изделия главным образом только для людей простого сословия и из-за этого потеряли преимущество и вынуждены были переходить из центра города на его окраины. Простонародье было возвращено в крепостное состояние; дворянство хотело от него отмежеваться всеми способами не только в социальном, но и в национальном аспекте.

Так было в губернии, в сёлах, так было и в городах, а особенно в губернском городе Харькове. На харьковских ярмарках московские товары все больше и больше вытесняли иноземные и украинские. Харьков становился центром просвещения и культуры, но не украинской, а русской. Такими были и основанный в самом начале XIX ст. Харьковский университет, и новые гимназии, и уездная школа, и духовная семинария. Сюда приезжали учителя не только из Украины, но и из великорусских губерний. Бывшие народные церковные школы, где сохранялась народная речь, были уничтожены, их заменили новые, русские школы. Всё это мы наблюдаем в первой половине XIX ст., и уже это вело к русификации, т.е. к обрусению, Харькова. А вместе с тем Харьков переставал быть украинским городом и потому, что его население увеличивалось постоянно за счёт большого числа переселенцев из великорусских губерний.

Население Харькова в течение XIX в. увеличилось в 20 раз, то есть составило 2000% от количества жителей на конец XVIII в. Такое огромное число, очевидно, не могло появиться за счёт естественного прироста населения, и ясно, что в Харьков с 20-х годов XIX в. шло великое переселение народа из других мест. Уже в начале 70-х годов XIX в. чуть ли не половина жителей Харькова были не местными, а захожими людьми (45%). Больше всего переселенцев дала Курская губерния, затем Орловская, Московская, Калужская и другие великорусские губернии. По переписи 1897 г. менее 1/3 населения Харькова (только 32 тысячи) были коренными харьковчанами или из Харьковского уезда, остальные же (73 тысячи) были чужаками. Из одной Курской губернии прибыло 23 тысячи человек, а с прочими великорусскими губерниями Великороссия дала прирост в 33 тыс. чел. Число чужеземцев тоже значительно увеличилось: из одной Келецкой губернии пришло 1500 поляков, с Кавказа — 1000 тамошних жителей, из прочих чужих земель— 1200 чел.

Это переселение неукраинских народностей в Харьков изменило и его прежний украинский облик, особенно во второй половине XIX ст. Новопришлые гости овладели городом и отодвинули на задворки давних старожилов, прежних хозяев города и края, которые освоили и кровью своей обороняли от врагов землю, поливая её своим потом, основали и Харьков, защищали его и положили начало его промыслам, торговле и культуре. “Воля”, которая дала огромное число переселенцев; новые железные дороги, расширение торговли, новые фабрики и заводы; армия, где царила русификация; школы, где совсем не допускался родной украинский язык,— всё это еще больше способствовало русификации Харькова. Но всё-таки нужно отметить, что украинская стихия среди харьковского населения продержалась на протяжении всего XIX в. и дожила до нашего времени.

 
 В начале XIX в. Харьков был ещё  украинским городом, ибо большинство его населения сохраняло и свой язык, и одежду, и обычаи. Ещё во времена Квитки (в 30-е годы) справлялись в Харькове чисто украинские свадьбы. Рейнгард в своих воспоминаниях говорит, что в 30-х годах в Харькове мещане и крестьяне разговаривали на чистом украинском языке, имели украинский быт и придерживались украинских обычаев. Держался этот быт и на Панасовке, и за Харьковом, не говоря уже про Заиковку, Журавлёвку, Ивановку и другие бывшие слободы. 

Только на Москалёвке, где оседали "москали", звучала народная русская речь, в центре же, в среде и "панства", и интеллигенции вообще господствовал русский литературный язык. И в конце 70-х годов XIX ст. Харьков был куда более русифицирован, нежели его уездные городки или соседняя Полтава.

И всё-таки по переписи 1897 г. 25% харьковского населения признали себя украинцами (45092 чел., из них 23430 мужского, 21662 женского пола), а 58% признали себя россиянами. Можно даже думать, что в действительности людей украинского происхождения было в Харькове значительно больше, так как среди его населения родом из Харьковщины было 96 тысяч, из Полтавщины — 5 тыс., из Киевщины — 4,5 тыс., из Екатеринославщины — 2,5 тыс., с Подолии — 1,5 тыс., всего из украинских губерний 110 тыс., и хоть какую-то часть их, возможно, также составляли великороссы, а всё-таки кажется, что многие из украинцев просто не признали себе украинцами, потому что не знали, кто они есть, а другие, ставшие сознательными перевёртышами, намеренно записали себя русскими. Интересно, что украинцами называли себя преимущественно нижние слои общества — военные, железнодорожные и домашние служащие, сельскохозяйственные торговцы. А если так, то даже в начале ХХ в. нельзя сказать, что Харьков по составу своего населения был чисто “русским” городом.
   

Инф.ukrstor.com