Экс-Госсекретарь США (1973-1977), обладатель Нобелевской премии и всемирно известный дипломат Генри Киссинджер в интервью газете Handelsblatt рассуждает о выборах в США, внешней политике Америки, европейском кризисе и подъеме Китая.

Видный политик, стратег Генри Киссинджер, написавший "Дипломатию", книгу, ставшую настольной, с 1973 по 1977 год был госсекретарем США при президентах-республиканцах Ричарде Никсоне и Джеральде Форде. И даже спустя такое время политическая элита США прислушивается к мнению 89-летнего лауреата Нобелевской премии мира. Киссинджер выглядит бодро, ездит по конференциям, выступает с докладами, а его последняя книга On China посвящена подъему Китая.

Внешняя политика требует перемен

Г-н Киссинджер, начинается второй срок президента Барака Обамы. Как вы оцениваете положение нации после такой долгой и агрессивной избирательной кампании?

Полагаю, что "агрессивной" — это еще мягко сказано. Страна расколота. Не только в том, что касается результата выборов, но и в плане глубокого философского подхода к важным вопросам внутренней и внешней политики.

Волнения на Ближнем Востоке, война в Афганистане, новое руководство в Китае: какой будет теперь внешняя политика США?

Внешняя политика столкнулась с целым рядом вызовов. Как действовать дальше в отношении ядерных амбиций Ирана? Как быть с Сирией? Как развиваться долгосрочным отношениям с Россией? Не может быть безразличен нам и долговой кризис в Европе. Растет вес Китая. Это ставит новые вопросы по таким темам, как энергетика, экология и распространение ядерных технологий.

А не должна ли Америка задуматься и о своей новой роли в мире?

Что касается внешней политики, то тактически, если речь идет о делах текущих, мы до сих пор действовали вполне адекватно. Теперь же мы столкнулись с тем, что нам необходимо переосмыслить свое отношение к мировому порядку, который сформировался после окончания Второй мировой войны и которого больше не существует. Да и демографические процессы изменяют Америку.

Концепция супердержавы США пришла к своему естественному завершению?

После Второй мировой войны США значительно превосходили другие государства. Здесь производилось более 50% мирового ВВП. Геостратегической проблемой являлась Россия как угроза для Европы. После войны Европа была слабой и истощенной. Роль США как лидера была очевидной и для Запада необходимой. Эта роль заключалась в том, что Америка диктовала рамочные условия, а другие страны этим рамочным условиям следовали. Сейчас центр власти сдвигается от Атлантики в направлении других регионов. Возник новый мировой порядок, и, как бы вы его ни называли, от одной Америки он зависеть не может.

Вашингтон и Пекин

Какова будет роль Китая в этом миропорядке?

Всегда говорят о том, что Китай должен следовать международным правилам, но китайцы хотят их не просто соблюдать, они хотят участвовать в их создании.

Готовы и способны ли китайцы со своим новым политическим руководством осуществить эти свои высокие притязания?

Часто возникает вопрос, обладает ли новый генеральный секретарь Коммунистической партии Си Цзиньпин необходимыми для этого качествами. Но при этом не учитывается один момент: главный человек в китайской иерархии имеет меньше власти, чем президент США. Ему необходимо постоянно обеспечивать консенсус в ЦК компартии, хотя как генсек он, конечно, является его самым важным партийцем. Но он лишен возможности принятия единоличных решений, например, в вопросах о начале военных действий, по сравнению с американским президентом, который является главнокомандующим ВС США. Поэтому нельзя абстрактно ответить на вопрос, готовы ли китайцы принять существующие правила. Это зависит от того, как будет развиваться Китай. И это очень зависит от диалога, который будет вестись между Китаем и Западом, прежде всего между Китаем и Америкой.

Сегодня ведущие политики в Китае производят вполне разумное впечатление. Вы согласны с этим?

Действительно, сегодня мы с обеих сторон имеем дело с разумными государственными лидерами. Свои впечатления от китайского руководства я бы сформулировал следующим образом: оно знает, что необходимо решить серьезные внутриполитические проблемы, и оно знает, что сделать это путем военных авантюр невозможно.

Вы неоднократно встречались с Си Цзиньпином. Считаете ли вы его опытным политиком-практиком?

Если "культурную революцию" ты пережил в качестве сына одной из ее жертв и если твой родной отец, до того как попал в опалу, был соратником Мао, то о сложности человеческих отношений представление ты имеешь. И представление о том, как быстро могут рушиться политические карьеры, тоже. Есть ли у него опыт будничной внешнеполитической деятельности? Во всяком случае, я уверен, что вновь избранный президент США и новое руководство в Китае способны к конструктивному диалогу.

Республиканцы и демократы

Что касается американской внутренней политики: следует ли республиканцам заключить мир с правительством Обамы?

Свою политическую жизнь я начинал как "рокфеллеровский республиканец". Это было социально-прогрессивное крыло Республиканской партии, которого сейчас больше не существует. Однако есть люди типа сенатора Джона Маккейна, с которым я дружен много лет, которые поняли: партии нужен более широкий базис. Она не может ориентироваться почти исключительно на белое население. Она должна до определенной степени отражать и остальную этническую структуру США.

В ходе предвыборной кампании вы поддерживали Митта Ромни, хотя и не разделяете целый ряд его позиций.

Действительно, я оказывал ему поддержку, несмотря на то что не согласен с его позицией в отношении Китая и России. Об этом я говорил вполне открыто. Но я знаю его уже много лет. Я думаю, что он в принципе является умеренным политиком, который — окажись он на посту президента — занял бы позицию, которая соответствовала бы моим убеждениям, пусть и не до мельчайших деталей.

В ходе предвыборной кампании глава Goldman Sachs Ллойд Бланк­фейн тоже оказывал поддержку Ромни. Однако на минувшей неделе он выступил на стороне Обамы — за увеличение налога на богатых. Республиканцы же это предложение, несмотря на большой госдолг, категорически отвергают. Это ошибка?

С одной стороны, это философская тема, а с другой — проявление эволюции Республиканской партии. Лично я готов платить более высокий налог. Я согласился бы на это, не встревая в политические дискуссии. В вопросах социальной политики республиканцы заняли позицию, затрудняющую поиски консенсуса.

Что вы посоветовали бы своей партии: как надо относиться к поражению на выборах? Раздувать конфликт или стремиться к сотрудничеству?

Многообещающие политики-республиканцы типа Джеба Буша, Марко Рубио и Пола Райана неизбежно должны вмешиваться, когда речь идет о крупных проблемах. Но ведь есть люди со стороны, которые пытаются наладить взаимодействие. Например, бывшие госсекретари США, которые находятся в тесном контакте друг с другом и мнения которых по важнейшим вопросам редко не совпадают. Что касается внешнеполитической проблематики, то мы способны оказывать смягчающее воздействие на обе партии.

Как же происходит этот обмен мнениями между экс-госсекретарями США? Вы создали некий клуб умудренных опытом мыслителей?

Приведу вам один пример: каждый раз, когда новый госсекретарь заступает на свой пост, его предшественник устраивает ужин, на который приглашаются все бывшие госсекретари — от обеих партий. Так было в ходе трех предыдущих смен, и я уверен, что так будет и на этот раз.

Долговой кризис и Европа

Год назад вы выразили уверенность в том, что европейцы найдут выход из кризиса, хотя вы и не знаете, как они это сделают. Сохраняете ли вы свой оптимизм до сих пор?

Вот что меня беспокоит: я не уверен, что понимаю, как за счет жесточайшей экономии можно добиться экономического роста. И даже пусть в теории все правильно, но я боюсь, что если требования новых урезаний расходов возобладают, то политическая система может рухнуть еще до того, как весь процесс завершится.

Что вы могли бы порекомендовать?

При идеальном раскладе Европа выйдет из кризиса еще более единой. Но при этом я сам себя спрашиваю: в какой момент следует подумать о создании небольшого однородного экономического объединения из европейских стран? Это экономически однородное образование должно быть частью крупного политического союза, в котором однако страны-члены больше не должны будут двигаться вперед с одинаковой скоростью.

Так вы считаете, что немцы должны пересмотреть выбранный ими курс?

Немцы находятся в очень трудной позиции. Германия уже сделала два больших взноса: это совместная аграрная политика Европейского союза и воссоединение Германии. Теперь немцев просят сделать еще один, ради европейского единства. В первых двух случаях налицо была поддержка населения ФРГ. На этот раз готовность немцев приносить жертвы не столь очевидна. Однако это такое решение, которое принимать должны сами немцы.

Вы ведь сами однажды сказали: задача крупных государственных деятелей состоит в том, чтобы вести общество туда, где оно до этого еще никогда не было.

Я выступаю за то, что приоритетом является большая единая Европа. Но в какой-то момент нужно просто спросить себя: если единство не получается, быть может, получится как-то по-другому? В любом случае политическое единство Европы должно быть сохранено.

В настоящий момент экс-канц­лер Гельмут Коль и бывший министр иностранных дел Германии Ханс-Дитрих Геншер рекомендуют сохранять единство не только Евросоюзу, но и еврозоне.

В настоящий момент я бы посоветовал то же самое.

Одновременно обсуждается и то, нужна ли Греции вторая реструктуризация госдолга, как предлагает МВФ, и следует ли Германии с этим согласиться.

Это действительно такое решение, принять которое должно население ФРГ. Нам не следует настаивать на том, чтобы Германия приносила жертвы, если мы сами не готовы взять часть этих жертв на себя. В принципе, я согласен с Колем и Геншером. Но однажды все-таки придется спросить себя: неужели процесс этот бесконечный или он может привести-таки к конкретным результатам? Я ищу другие варианты, вместо того чтобы государства Европы снова вернулись в свои национальные квартиры.

Таким образом, альтернативой нынешнему развитию является политический союз стран со своими валютами?

Сейчас я бы рекомендовать этого не стал. Я не экономист, но я вполне могу представить себе, что некий креативно мыслящий государственный деятель придумает систему, при которой политическое единство в Европе сможет продолжать существовать, опираясь на две разные экономические концепции.

Канцлер ФРГ Ангела Меркель про "Европу двух скоростей", как еще много лет назад выразился министр финансов Вольфганг Шойбле, и слышать ничего не хочет.

Я большой почитатель Ангелы Меркель. Конечно, у нее другие тактические критерии, нежели чем, скажем, у меня. Ей приходится думать о будущих коалициях. Мне кажется, по своему опыту она уже знает, что большие, зримые шаги приносят ей проблемы, а двигаясь последовательно, то есть маленькими шажками, она может добиться успеха.

По материалам: РБК daily

Инф. delo.ua