После публичной критики однопартийцев видный ЛДПРовец, депутат Госдумы Алексей Митрофанов заявил, что не боится повторить судьбу Николая Курьяновича. В интервью корреспонденту РИА «Новый Регион» Алексей Митрофанов прокомментировал заявления о своем возможном изгнании из партии, поделился планами на ближайший праздничный уик-энд, сообщил, какой род войск считает гламурным, и рассказал, почему российские генералы не взлюбили нового министра обороны РФ Анатолия Сердюкова.

Это заявление Овсянникова еще раз показывает, что ЛДПР – демократическая фракция, если даже некоторые вопросы своей внутренней жизни обсуждает публично. Но это мнение Овсянникова, он его высказал. Он так считает. Я информацию принял к сведению.

Дело в том, что Овсянников из шахтерского региона. А специфика шахтерского региона, так сказать, несколько отличается от Москвы, Московской области или Питера и Ленобласти. Критика Овсянникова показывает, что мы живем в стране, в которой ментальность жителей разных регионов очень сильно отличается. Мы говорим на одном языке, но психология людей совершенно разная. И очень трудно многим людям адаптироваться в этих условиях. Мне кажется, просто Овсянников не всегда понимает то, чем я занимаюсь. Может быть, со временем поймет…

Какие санкции? О чем вы говорите? За что? Овсянников относительно новый человек в Москве. И он немножко не понимает этики отношений. Дело в том, что взаимная критика и дискуссия в партии идет с 1991 года. Он привык к другим отношениям. Но партия – это не военная организация и не шахтерский коллектив, и не команда корабля, где слово капитана закон. Партия – это единомышленники, которые, безусловно, выполняют принятые решения, соблюдают субординацию, но партия – это политическая организация.

Если в партии не будет свободы слова, дискуссии, разных подходов, то тогда это будет министерство, и оно умрет также как КПСС. Генсек им тогда сказал разойтись, и они разошлись. Эта была никакая не партия.

Попробовали бы распустить партию в 1919 году. Скажем, вышел бы Ленин и сказал: я партию распускаю. Мог бы он это сделать? Никогда. Потому что сотни его соратников не дали бы ему это сделать. Они беспрекословно подчинялись ЦК, но это были партийные деятели со своим мнением, своей историей и своими внутренними противоречиями. А восприятие партии как министерства совершенно неправильно.

Мы все их знаем, не будем называть. Просто там позвонят и скажут: мы решили сделать вот так-то, и все. Фактически все такие партии. Нельзя волевым решением разогнать только КПРФ и ЛДПР. От команды Зюганова сегодня ничего не зависит: если завтра, допустим, он заявит о расформировании партии, это ни к чему не приведет.

А ЛДПР не распадется, прежде всего потому, что отец-основатель партии Владимир Вольфович никогда этого не сделает. Он сам создавал партию. Не будет же отец убивать своего ребенка. А во-вторых, на местах выросла масса «горизонтальных» людей, кстати, таких же как Овсянников, которым партия очень много дала. Это бизнесмены, руководители организаций, которые выросли за счет партийной поддержки. Такие люди, скажем честно, есть и наверху на региональном уровне.

То есть партия в условиях ЛДПР – горизонтальная мощная структура, которая создавалась в том числе на основе открытой дискуссии. Взаимную критику на фракции Овсянников воспринял как последнее китайское предупреждение. Это в армии могут быть китайские предупреждения, а не в партии.

История с Курьяновичем была другая. Он игнорировал решение партии не идти на Русский марш. И то я считаю, исключение стало лишней мерой, но был прямой запрет и он его нарушил. Это действительно так. Здесь же Овсянников собирает какие-то мои высказывания, которые вызвали критику. Причем эти высказывания не выходят за рамки партийной программы.

Ему не нравится, что я критиковал пробки в Москве. Но их все критикуют. Овсянников привык к тому, что у них в Кемерово слово Тулеева – это закон, и слово против Тулеева означает, так сказать, смерть. Москва – это другой город.

Обычно, как и по всей стране – это застолья с участием военных, поздравления….Встречаем праздник по-офицерски: наливай и пей.

Я считаю, это правильный праздник. Это заставляет нас еще раз задуматься о перспективах армии, о том, какая это будет армия. Мы хотим, чтобы наша армия была высоко оснащенной, высоко профессиональной, обладающая самыми современными технологиями, ну и компактной…

По моему мнению, из армии должны быть выделены частно-государственные корпорации, которые будут заниматься обеспечением продовольствия, снабжением. Это не должно быть делом интендантских служб внутри армии, также как и закупка вооружений и так далее. То есть военные должны получать заплату и смету на текущую деятельность.

При этом особое внимание, считаю, надо уделять ракетным войскам стратегического назначения, которые я бы назвал армейским гламуром. Они являются гарантом стратегической стабильности страны. Кстати говоря, их содержание обходится нам очень мало по сравнению с другими. Мы оплачиваем все, что угодно, кроме того, что необходимо.

Кстати говоря, я за долгие годы общения в Госдуме – никого не хочу обижать – но очень мало слышал от военных разговоры на сугубо военные темы. Мне, допустим, интересно поговорить о достоинствах или недостатках той или иной ракеты, или о том, почему до сих пор нет легких и дешевых вертолетов, которые могли бы использоваться в армии. То есть дискуссии по сугубо военной тематики не было.

Все дискуссии, которые армия ведет с обществом, сводятся к следующему: дайте нам жилищные сертификаты, обеспечьте… Они правы, но это должно занимать не все пространство в дискуссии. Хочется послушать их взгляды на военные вопросы, а это я слышал только от полковника Буданова до его эпизода. Я с ним встречался, и он произвел на меня глубокое впечатление. Когда я его спросил, а что у вас там с зарплатой, он ответил: это меня не касается. Вот это слово настоящего военного.

Думаю, с приходом нового министра произойдет активизация реформы. Почему? Он гражданский человек, он не связан корпоративными отношениями с генералами, как все министры обороны со времен царя. Поэтому, может быть, он займется реформой, так сказать, «в глубину», то есть реформой финансирования армии.

Думаю, что экономическое образование нового министра только поможет. Это одно из самых сильных назначений Путина за последние годы. Все против него, потому что абсолютно гражданский человек оказался внутри министерства обороны.

Но пришел, наконец, человек не для того, чтобы понравиться военным: мол, посмотрите, я буду такой же как вы ходить в камуфляжном костюме и ботинках, ездить с вами на маневры. Пришел человек, который будет выстраивать структуру и иногда быть в конфронтации с генеральской корпорацией. Надо же переходить на уровень современных требований, а существующие связи не позволяли до сих пор этого сделать. Генералы умом-то понимают, что это необходимо, но в армии каждый встроен в свою нишу. И даже если ты министр, у тебя куча обязательств перед тем, кто тебе помогал, с кем ты служил. В этих условиях невозможно провести реформу.

Новый Регион