Томас Гольц\Thomas Goltz, журналист, писатель, искатель приключений. Автор трех книг о Кавказе – «Азербайджанский Дневник»\Azerbaijan Diary, «Чеченский Дневник»\Chechnya Diary и «Грузинский Дневник»\Georgia Diary. Ныне преподает в Университете Монтаны\University of Montana in Missoula.

Да, по сути все 1980-е годы я провел в Турции и соседних с ней государствах. Там я изучал проблемы Балкан и Ближнего Востока, работал над различными турецкими проектами - от политики и бизнеса, до туризма и культуры.

Затем в конце 1980-х я начал иссякать как корреспондент, делая одну и ту же работу снова и снова. Тогда мои родственники приехали навестить меня и привезли с собой брошюры какого-то фонда, о котором я никогда раньше не слышал. Этот фонд назывался Институт Современных Мировых Отношений, и у них здесь был представитель, который занимался исследованием наследия Византийской империи в Турции, Греции и на Кипре.

 Мне все это понравилось, и, в итоге, я послал в фонд резюме, изъявив желание поехать в Восточный Берлин. Мне вскоре ответили, что Институт не финансируют проекты в Западной Европе, кроме того, Германия объединяется, а значит, Восточный Берлин также станет частью Европы. Однако они добавили, что я идеально подхожу для работы в Средней Азии.

В Ташкент советская таможня не пропускала меня по смехотворным причинам, и поэтому я должен был сесть на совершенно новый авиарейс - из Стамбула до Баку, даже не получив визы. Мне удалось договориться о визе на границе, и я остался в Азербайджане, думая, что там задержусь всего на несколько дней. В итоге, я там провел две очень интенсивные недели.

В Ташкенте моим спонсором был Узбекский Университет. Спонсоры поместили меня в какую-то неописуемо ужасную комнатушку и больше ничего и не сделали. Вдруг 19-го августа 1991 года внезапно произошел неудачный путч в Москве, и все покатилось «в никуда». Но, образно говоря, Узбекистан спал, а в Азербайджане кипела политическая жизнь.

Поэтому я вернулся в Азербайджан, чтобы вновь поработать репортером. Я рассчитывал, что остановлюсь там всего на месяц. То есть, я оставил свои зимние вещи и все остальное в Ташкенте, где они, в итоге, бесследно исчезли. Это было грустно, у меня была очень хорошая коллекция книг, но осень 1991 года была потрясающим временем в Азербайджане. Там постоянно проходили демонстрации, затем началась война за Карабах. Первой большой трагедией стал сбитый вертолет, который вез разных официальных лиц и казахских миротворцев. Потом начался медленный скат к открытой войне, а затем в 1992 году произошел путч против президента Муталибова - его причиной стала резня в Ходжалы, о который я писал в своих репортажах. Это бурное время продолжалось еще два года. Поражение Народного Фронта и возвращение моего старого друга Гейдара Алиева к власти принесло определенную стабильность, но даже в 1994 году Азербайджан не выглядел стабильным.

Гольц: Очень сложно подсчитать. Я там был практически постоянно с лета 1991-го - до лета 1994-го года. Затем я сделал передышку и вернулся в январе 1996 прямо в Чечню. Там я был репортером и передавал новости о войне. Затем я работал в Грузии до 2005 года. Я бы сказал, что у меня была традиция проводить полгода на Кавказе и полгода в США. Поэтому я практически не терял связи с этим регионом.

Это любопытная история. Азербайджанская книга, по сути, написала себя сама. Опять же, я был стипендиатом Института Современных Мировых Отношений и был обязан готовить ежемесячные отчеты о том, о чем я хотел писать. Хотя я сначала не думал, что эти отчеты станут главами для моей книги или даже основой книги. Когда я осознал, что я пишу книгу, то три четверти рукописи были уже готовы, причем информация в них содержалась современная - до меня никто ничего про Азербайджан не писал.

Основная часть рукописи была готова к 1996 году, но тогда ни одно из американских издательств не проявляло интереса к этой книге. Для них Азербайджан все еще оставался «темным пятном» на карте. Мне повезло, и одно из издательств решило, что моя книга может быть именно тем, что им нужно. Поэтому они подписали со мной контракт в 1997 году, книга вышла в свет в 1998 году. Я должен, конечно, предупредить и Вас и всех остальных, что книга - это не журнальная статья. Все книги, касающиеся современных реалий, так или иначе, устаревают.

Затем вышла книга про Чечню - ее большая часть посвящена первой чеченской войне и ее последствиям в 1996-1998 годах. Эта книга была выпущена в 2003 году. Конечно, я рисковал, когда ее писал, но это была одна из книг, которую я обязан был написать.

Сначала со мной связалось издательство, которое хотело, чтобы я выпустил книгу о Кавказе: немного об Азербайджане, немного о Дагестане, немного об Абхазии, немного об Армении, немного о Грузии и немного о Чечне. Но я просто не смог этого сделать.

Я «сидел» на этом контракте два года - до того момента, когда издательство должно было меня спросить о результатах работы, которых, в принципе, и не было. И здесь я ощутил, что во мне сидит другая книга, которую я должен написать - это была книга о Чечне. Таким образом, я нарушил контракт для того, чтобы написать эту книгу, в итоге я им вручил именно ее.

 У них было право не принять эту работу, но они ее опубликовали. Таким образом, генезис этой книги отличается от первой, также она довольно персонифицирована, а не просто открывает новую страну для неподготовленного читателя. Она показывает, каково быть иностранным военным корреспондентом в маленьком городке, работая среди небольшого количества друзей, которые одновременно являются мишенями твоего фотоаппарата, и людьми, которые тебя кормят, поят, заботятся о тебе и делят с тобой жилище.

«Грузинский Дневник» - моя третья книга - это что-то между первой и второй. Можно сказать, что я начал писать эту книгу параллельно с моей азербайджанской работой.

Гольц: Это очень сложно, потому что все три книги называются «дневниками». Причем эти названия придумал не я - это было предложение моих издателей. Они поняли, что это действительно дневники. Поэтому важно, что в книгах возобладал персонифицированный подход. У этого подхода есть свои плюсы и минусы. Это может намного продвинуть уровень повествования, но это также может превратиться в эгоизм. Я предоставляю читателю возможность самому решить, какова главная мысль в моих работах.

Конечно, и я думаю, что тот факт, что я пишу от первого лица является очень эффективным средством. Это позволяет, к примеру, жителю штата Монтана быть непосредственно вовлеченным в историю, о которой идет речь - это не просто сухой анализ. Читатели говорили, что мне удалось их заинтересовать Кавказом.

Гольц: Если журналист находится в одном месте и освещает одну тематику, то он начинает мыслить в перспективе. Кусочки мозаики складываются друг с другом. Однако этот журналист становится как бы «своим» в этой стране и начинает рекламировать ее. Я хочу думать, что я исключение из правил, потому что у меня есть 4-5 стран, которые я могу считать родными, хотя они не всегда в отличных отношениях даже друг с другом.

Одно из достоинств «парашютных журналистов» - свежий взгляд на вещи. Если ты живешь в стране и оброс друзьями, то некоторых вещей ты просто можешь не видеть. Но, я думаю, здесь минусы больше плюсов.

Это просто был апофеоз хаоса в Грузии. Мне кажется, что хаос был создан целенаправленно. Однако, надо сказать, что это не изменило мое мнение ни о Грузии, ни об Абхазии. Очень сложно сказать, почему начался этот конфликт. Здесь столкнулись стремление к самоидентификации и борьба за сохранение государственной целостности. Корни этого лежат в 19 веке, а позже - в политике Сталина и Берии. Все эти истории хорошо известны, но я не знаю, к чему, собственно говоря, их применить. Проблематика Абхазии и некоторых других конфликтов в этом регионе, на мой взгляд, заключается в определении некоего «нулевого» года, который очевидно будет разным и для абхазов и для грузин - с другой стороны, он может стать средством для нахождения компромисса между двумя сторонами.

Нет никаких сомнений, что иностранные исламисты поддерживают исламистов в Чечне. Эту поддержку оказывали самые разные группы - от «Аль Каеды» до миссионерских и филантропических организаций, пытающихся играть важную роль на Кавказе.

Приняв эту помощь, чеченцы оказали себе очень плохую услугу. В итоге, сопротивление и борьбу за самоопределение оказалось возможным сравнить с глобальным терроризмом. Но, с другой стороны, а кто еще мог помочь чеченцам? Запад просто бил Ельцина по рукам, никто еще не пытался скрутить руки Путину.

Гольц: Катастрофа…

Я вижу сгущающиеся тучи. Вот уже 15 лет мы видим усиление противостояния, как физического, так и психологического. Я думаю, что Армения сделала большую ошибку, избавившись от президента Тер-Петросяна. Я думаю, что ситуация сложится именно, как он сказал: «Давайте сохраним то, что мы накопили, до того, как мы потеряем надежду, потеряв все».

Я надеюсь, что нет. Но…

Россия тесно связанна с Кавказом. Все пошло еще с 19-го века, когда Российская Империя стала расширяться на юг. Этот опыт попал в классические произведения русской литературы. В данный момент на Кавказе есть важный российский элемент, который почти родной для Кавказа. На этом уровне Россия имеет более глубокое понимание определенной динамики на Кавказе. Поэтому неверно, когда американцы думают, что Кавказ - это не Россия, и поэтому американская идеология для Кавказа более приемлема. Я не буду отвергать российское понимание этого региона, но и поощрять его я тоже не буду.