Андрей Некрасов, всемирно признанный писатель и режиссер, о жизни и смерти Александра Литвиненко.

- Я все еще в шоке. Александр, он так страдал, эта была медленная мучительная смерть. Он очень хотел выжить, чтобы не доставить радости врагу. Это была своего рода ярость. Но когда он понял, что умрет, ярость уступила место смирению. Для меня это было почти религиозным откровением. Это преступление было обусловлено злой человеческой волей. Оно надломило меня. Мне кажется, что я утратил последнюю частицу наивности в отношении к людям.

- Он сказал мне: «Это цена, которую я должен заплатить за веру людей в то, что я говорю о режиме правду». Потом он стал расспрашивать меня о Михаиле Трепашкине (бывший сотрудник ФСБ, затем – адвокат пострадавших в терактах, в настоящее время отбывает срок в сибирской колонии. – Прим. taz). «Как дела у Миши? Ведь у него астма. Когда я слышу о ком-то, кто борется со смертью, у меня на глазах выступают слезы».

- Полный вздор. Я действительно хорошо знал Александра, он многое пережил и, когда в России он получил задание убить человека, он сказал «нет». Он прошел этот путь до конца. Наверное, он не был ангелом, но он никогда не стал бы шантажировать девушку, которую он к тому же вообще не знал. Я бы хотел спросить эту женщину: «Кто ты такая, что так о себе воображаешь?» Нет, все это – контрнаступление, ведь задета честь Москвы, ведь она вдруг поняла, насколько все происходящее серьезно. Соответственно, там попытаются сделать все, чтобы дискредитировать Литвиненко.

- Я думаю, что это были люди из спецслужб, которые официально больше не состоят на службе. Это псевдопатриотические типы, единственной целью которых является восстановление российской империи. Ради этого они готовы шагать по трупам. «Весь мир против нас» – у них всегда одни и те же лозунги. В свободных дискуссиях с демократами они идут ко дну, им нечего предложить. Их единственное оружие – насилие. В России все знают, что эти люди опасны.

- Путин не отдавал приказа об убийстве Литвиненко, так как с политической точки зрения оно не имеет никакого смысла. Но все же Путин несет за него ответственность, так как это преступление – один из результатов его пропаганды. Каждый день на людей обрушивается поток этой ксенофобской пропаганды, этих тирад ненависти в адрес иностранцев. Вербальная война против Грузии – лишь один из примеров. Это просто отвратительно. В России это подается под маркой «вновь обретенного патриотизма». На нем выросло уже целое поколение. И худшие враги – это предатели.

- Да. Но Александр умер не напрасно. В Англии поднялся настоящий крик, это подлинный скандал. А в России? Подумаешь, немного яда в организме! Но это говорит лишь о том, какие ценности у этого общества, где жизнь вообще ничего не стоит.

- В том и проблема. Я занимаюсь подобными темами с 2002 года и знаю, что единственный шанс что-либо узнать – это поговорить с людьми из круга Литвиненко. То есть с Трепашкиным нужно говорить обязательно.

- Трепашкин находится в большой опасности, он стал центральной фигурой, символом. ФСБ удивлена энергией, с которой сейчас действует Запад. В Москве не знают, что им теперь делать с Трепашкиным, он слишком известен, чтобы просто взять его и убить. Но он больной человек и поэтому легко уязвим. В любом случае, они будут искать возможность избавиться от него.

- Журналистка Анна Политковская и Литвиненко были настоящими врагами режима и, соответственно, полноценными объектами ненависти. Многие, например, некоторые генералы в Чечне, сочли бы за честь собственноручно убить «чеченскую свинью Политковскую». Но Гайдара нельзя ставить с ними в один ряд. На Западе его всегда считали реформатором. Однако он одобрял и первую, и вторую чеченскую войну, шел на компромиссы с режимом. Нет, такие псевдокритики, как Гайдар, – это часть системы, и им в случае ухода Путина есть что терять. Ужасом стало бы для них нечто вроде «оранжевой революции» на Украине. Им важно сохранить статус-кво. Насколько велик страх у этих людей, свидетельствует то, что болезнь Гайдара сразу была превращена в политический инструмент.

- Полный абсурд. Хотя Литвиненко был совсем другим, чем Березовский, между ними была настоящая дружба. Березовский в последние дни жизни Литвиненко тоже бывал в больнице. Когда он приехал, я сказал ему, что дела Литвиненко плохи. Когда Березовский вернулся от него, он плакал. Я режиссер, это были настоящие слезы, такое сыграть невозможно.

- У меня достаточно причин, чтобы бояться. Я слишком много сказал, руководствуясь эмоциями, но если я не могу говорить свободно, я чувствую, что мне чего-то не хватает. У меня нет доказательств, но все эти случаи должны быть расследованы. И если кто-то этому препятствует, то нужно бороться. Нет, возможно, я самоубийца, но я просто не могу больше терпеть этих людей в Москве.

Барбара Эртель

Inopressa