Улица Запорожская, что в одесском районе "Молдаванка",приобрела дурную славу, приобрела дурную славу еще в девятнадцатом веке. Тут находились дома свиданий, дешевые кабаки, воровские «малины». Каждую ночь улицу оглашали крики дерущихся, ругань, выстрелы. Это был воровской центр Одессы, и обитателям улицы трудно было не стать уголовными элементами, когда все вокруг дышало преступлением. Целые «династии» из поколения в поколение передавали свои воровские специальности и случалось, что дед, отец, сын, а так же мать и сестры — все занимались преступным бизнесом. Даже сейчас, через сто тридцать лет, нехорошая «слава» остается за одесской улицей — Запорожской.
Именно на этой улице 30 октября 1891 года у еврейского мещанина, фургонщика Меера-Вольфа Мордковича Винницкого и его жены Доры Зельмановны родился сын Мойше-Яков (во всех последующих документах Моисей Вольфович Винницкий). Когда мальчику шел шестой год, умер кормилец — отец семейства.

В бедной, многодетной семье было пятеро детей. Чтобы выжить, Моисей с десяти лет начал работать учеником в матрасной мастерской Фарбера. Одновременно он посещал еврейскую школу на улице Болгарской и успел закончить четыре класса. Когда ему исполняется шестнадцать лет, юноша переходит работать электриком на завод «Анатра».

В октябре 1905 года в Одессе вспыхнул кровавый еврейский погром, начавшийся на следующий день после издания царского манифеста, даровавшего свободу слова, собраний, печати, совести. Во время погрома, длившегося несколько дней, полиция не вмешивалась в происходившее на окраинах. И тогда стихийно стали возникать вооруженные отряды еврейской самообороны и отряды революционных партий. Часть еврейской молодежи взяла в руки оружие, чтобы не допустить погромщиков в еврейские кварталы. В один из таких отрядов вступил Моисей Винницкий и с оружием в руках защищал Запорожскую от толп черносотенцев.

Завладев оружием, Моисей уже не расставался с ним. Он присоединился к отряду анархистов-террористов, что состоял из юношей 15–19 лет. «Молодая воля» (так назывался отряд) совершала налеты на магазины, склады, частные квартиры. Состав этой полубандитской организации был разношерстным — в нее входили гимназисты и беспризорные, дети «босяков» и буржуазии. Всего, по полицейским сводкам, организация насчитывала до ста участников.

Стремление революционеров России разрушить старый строй, переделить богатства и землю, ликвидировать старый аппарат судопроизводства и полицейского сыска с момента зарождения революционного движения стали активно поддерживать «стихийные бунтари», маргинальные слои, уголовники и «босяки».

С особой силой эта тенденция проявилась во время первой российской революции 1905–1907 годов, когда «босяки» начали активно участвовать в «экспроприации экспроприаторов», в нападениях на полицейский участки и в уничтожении полицейских архивов, в терроре против представителей власти и закона.

Часть «босяков» с криминальной психологией подалась в политические организации. Кто пошел в «черную сотню» погромного «Союза русского народа», кто к «левым» — анархистам, максималистам, эсерам, большевикам. В те бурные годы подчас очень трудно было понять, где кончается криминал и начинается «борьба за освобождение трудящихся». Многие одесские анархистские группы — «Черный ворон», «Свободный сокол», «Анархисты-вымогатели» — являлись, фактически, организованными бандами с политическим прикрытием. Все «добытые» деньги тратились такими псевдоанархистами на рестораны и гулянки.

В годы первой российской революции в Одессе действовало около тысячи анархистов и анархобандитов, что наводили на город страх. Это была огромная сила, с которой царская полиция сумела справиться только к середине 1908 года. Около 300 анархистов Одессы были арестованы и оказались в тюрьмах и на каторге, несколько сот «подались в бега» и добежали «аж до Америки», кто-то погиб в перестрелках, кто-то затаился, кого-то повесили за разбой и убийства. Последнее анархистское дело одесский суд разбирал в 1912 году.

Раскосые глаза, широкие скулы и смуглый цвет кожи делали Моисея Винницкого похожим на японца, и с детства к нему приклеилась кличка «Япончик».

Вместе с товарищами по «Молодой воле» Япончик занимался вымогательством, запугивая жертвы расправой тайной анархистской организации. Он начинал с «мандатов» — требований к «буржуям» «денег на революцию». Под угрожающим текстом обычно помещалась устрашающая печать с черепом и костями.

По разным данным, Япончик принимал участие в ряде политических террористических актов. Есть сведения о том, что он был замечен среди нападавших на казармы казаков 70-го полка, что участвовали в усмирении забастовщиков Одессы. Очевидно, участвовал Япончик и в покушении на полицмейстера Михайловского (Молдаванка) из полицейского участка подполковника Кожухаря. Тогда Япончику дали ящик чистильщика обуви, в котором находилось взрывное устройство. Сев на углу Степовой и Дальницкой улиц, в районе где часто показывался полицмейстер, Япончик криками и жестами пытался пригласить полицмейстера почистить сапоги. Когда полицмейстер поддался уговорам мальчика-чистильщика и поставил ногу на ящик, Мишка включил взрывное устройство и успел отбежать. А вот полицмейстера разорвало в клочья.

Был ли это поздний миф или чистая правда, трудно сказать. Заслуживают полного доверия только следственные сведения о преступлениях, за которые Япончик оказался на каторге. В августе 1907 года вместе с анархистами из «Молодой воли» он принял участие в налете на мучную лавку Ланцберга на Балтской дороге. Следующим его преступлением, зафиксированным судом, был налет в той же «компании» на квартиру Ландера в октябре 1907 года. В декабре того же года его случайно арестовали в доме терпимости на Болгарской улице. По приговору Одесского окружного суда от 2 апреля 1908 года Япончик был приговорен к 12 годам каторги в Сибири. Интересно, что на суде и следствии Япончик назвал себя именем своего младшего брата — Абрамом Винницким, который работал на месте Моисея в матрасной мастерской.

В то же время существует версия, согласно которой Япончик был приговорен к повешению за убийство полицмейстера, но его несовершеннолетие облегчило участь бандита, и он получил 12 лет тюрьмы.

На каторге Моисей Винницкий продолжал общаться с политическими и частенько защищал их от насилия со стороны уголовников. Тюремные «университеты» научили его бороться за себя и не прощать никому обид, сделали из юноши сильного и матерого бандита, который не прочь был использовать модную тогда «революционную фразу».

В начале марта 1917 года революция открыла двери тюрем перед «политическими», реабилитировав в том числе и анархистов. Возвращаясь с каторги, Япончик долго «гостил» в Москве, у тамошних анархистов и блатных «братишек», заехал в Петроград и, наконец, в июле 1917 года возвратился в Одессу.

Сентябрь 1917г в Одессе знаменателен невиданным разгулом преступности. Городские газеты того времени ежедневно фиксировали до пяти убийств и до тридцати вооруженных ограблений. После мятежа генерала Корнилова, заявлений Центральной Рады об автономии Украины, после победы большевиков во многих местных Советах власть ослабела и не могла защищать обывателя. Безвластие вместо «троевластия» и хаос делали «работу» воров и вымогателей безопасной и удобной.

В сентябре Одессу сотрясали постоянные перестрелки между отрядами деморализованных солдат, одесской милицией, гайдамаками ( сторонниками Центральной Рады), бандами налетчиков. Мнимые милиционеры, матросы и бежавшие с фронта солдаты-дезертиры врывались в квартиры одесситов и совершали реквизиции. Дезертиры избивали и грабили прохожих, устраивали дебоши со стрельбой в трактирах, публичных домах и в кинотеатрах, в Народной аудитории. Воровской авторитет «Цыган», разъезжая по городу на автомобиле, «бессистемно» стрелял в прохожих... Толпы босяков осаждали милицейские участки с требованием освободить задержанных бандитов. Гайдамаки присоединились к осаде участков, узнав, что в одесской милиции избивают гайдамаков.

В октябре 1917 улицы Одессы стали ареной постоянных сражений между гайдамаками и милицией. Гайдамаки захватили Александровский участок и контролировали часть города, вывоз из Одессы товаров. В это время в Одессе появилась вождь левых эсеров Мария Спиридонова, которая «подлила масла в огонь» своими призывами к террору и революции.

Пользуясь паникой, банда Япончика ограбила почтовое отделение на Ближних Мельницах, несколько магазинов и складов в центре города. Сенсацией стало вооруженное нападение бандитов на Румынский игорный клуб. Под видом революционных солдат и матросов «люди» Япончика ворвались в клуб и, угрожая оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей и еще 200 тысяч — из карманов посетителей. Более ста человек, присутствовавших в клубе, было ограблено. С женщин срывали бриллиантовые украшения и прятали их в голенища сапог. Один из посетителей клуба просто умер от страха, когда перед ним предстало пятнадцать вооруженных бандитов, которые открыли стрельбу, ранив нескольких посетителей.

Для борьбы с бандитизмом был создан Думский комитет общественной безопасности, но он не мог утихомирить разыгравшуюся стихию...

Свои действия по «изъятию ценностей у буржуазии» Япончик приукрашивал рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата. В то же время есть свидетельства о том, что Моисей Винницкий стал вкладывать «грязные» деньги в дело. Он активно преумножает свой капитал, контролируя торговлю ворованными вещами и одесскую «толкучку», наркобизнес и торговлю «живым товаром».

Япончик даже имел свой ресторан «Монте-Карло» на воспетой в песнях улице Мясоедовской № 6 и кинотеатр «Корсо» по улице Торговой. Он был держателем одесского воровского «общака», который только в 1917 году стал создаваться ворами Одессы.

Для успешной легализации Япончик использовал свое «революционное прошлое» и опыт. Он организует вооруженную Еврейскую революционную дружину самообороны, «на случай погромов». Это полубандитское формирование уже не грабило, а реквизировало ценности «для нужд революции». Отряд тогда насчитывал 100–120 человек, вооруженных винтовками и револьверами, при двух пулеметах.

25 октября 1917 года, когда в Питере вершилась революция, одесские газеты сообщали о том, что в этот день в Одессе было совершено пять вооруженных налетов, 26 ограблений, в том числе на центральной улице в шесть вечера «грабители раздели даму».

26 октября сообщалось о взятии власти в городе Революционным бюро из большевиков, меньшевиков, эсеров. Но уже на следующий день украинский комиссар Одессы заявил о переходе города под власть Центральной Рады УНР. Одесский комитет большевиков временно поддержал Раду.

Но это не укрепило порядка. Новая администрация не имела ни опыта, ни специалистов, однако у нее было множество критиков и недругов. В Одессе тогда проживало всего 20–25 % украинцев, из которых более половины говорило на русском языке, и подавляющее число населения выступало против «украинизации» Одессы. Уже 4 ноября Одесский Совет, большевики, левые эсеры, анархисты, бундовцы высказались против власти Центральной Рады.

С конца октября в Одессе начали громить винные и спиртовые склады. Погромы эти, то разгораясь, то затухая, продолжались в течение четырех месяцев. Чтобы остановить толпы пьяных, идущих из предместьев громить город, командование применило даже броневики. Были перекрыты улицы, ведущие к окраинам Одессы, и образован «фронт» против громил. С этой целью власти вызвали пулеметную команду, пожарных, школу прапорщиков. Между тем толпой манипулировали «люди» Япончика, призывая «арестовать власть и грабить город». Толпа была остановлена только пулеметным огнем, на земле осталось 12 раненых и двое убитых.

Во время «винного бунта» Япончику удается устранить своего конкурента в преступном мире «Акулу» — Н Дрогаева и стравить банды соседних районов — Пересыпа и Слободки. Слободка превратилась в «бандитский фронт», где «сражались» за влияние несколько банд (только в ночь на 4 ноября там было обнаружено 11 трупов).

В конце ноября 1917 года район Молдаванки, где хозяйничал Япончик, объявил о создании независимой «Молдаванской республики».

В середине ноября Япончик инспирировал бунт в Одесской тюрьме. Заключенные, вырвавшись из бани, напали на стражников и, обезоружив их, открыли камеры и ворота тюрьмы. Во время бунта было убито шесть человек, бежало 50 опасных рецидивистов, которые влились в банду Япончика.

В это время Япончик призвал бандитов Одессы не грабить рабочих, а «перенести свою деятельность в центральные, буржуазные кварталы». Один грабитель даже был убит «людьми» Япончика за ограбление рабочих, и к его одежде было приколото воззвание, написанное Япончиком, в котором говорилось о терроре против грабителей трудящихся. Грабить, приказывал Япончик, теперь можно только буржуазию и офицеров.

Против власти Центральной Рады «единым фронтом» выступили русские патриоты, интернационалисты-большевики, эсеры, анархисты, меньшевики, лидеры «бандитского мира» и профсоюзов. В городе насчитывалось только 3–4 тысячи гайдамаков, верных Центральной Раде, а силы «антиукраинской оппозиции» составляли около 7 тысяч красногвардейцев, дружинников, солдат и матросов Черноморского флота. Власть не смогла урезонить «дружинников-налетчиков», что, кстати, грабили, в основном еврейских лавочников и аферистов.

Япончик в 1917г не прерывает своих старых контактов с анархистами. Тогда, как грибы после дождя, возникают новые анархистские группы. Была в Одессе даже группа «анархистов-обдиралистов», то есть обдирающих буржуазию. Именно эта группа устроила на Дерибасовской мощный взрыв, требуя прекратить самосуды народа и милиции над пойманными ворами и грабителями, которые учинялись прямо на месте преступления. В противном случае они угрожали «начать террор над местным населением за издевательства над ворами». «Обдиралисты» заявили, что их 500 вооруженных «бойцов» при двух пулеметах.

Анархисты и бандиты захватили в центре города, на улице Дворянской, публичный дом Айзенберга. Они выдали проституткам по 500 рублей из реквизированных денег, и 50 анархистов перебрались жить в публичный дом, устроив там свой штаб, причем «бездомным» проституткам было предложено разделить «место под крышей» с анархистами.

1 декабря на улицах Одессы разгорелся бой между анархистами и гайдамаками. Двадцать анархистов на Греческой площади напали на гайдамацкий патруль после чего гайдамаки попытались штурмовать один из штабов анархистов, а анархисты в отместку бросили бомбу в районный комиссариат.

Декабрь 1917 года в Одессе был памятен продолжением винных погромов и перестрелками гайдамаков с красногвардейцами, что унесли 23 жизни. Для бандитского мира и Япончика это месяц удачных экспроприации: бриллиантов на 500 тысяч у купца Карского, много ценностей при нападении на дачу Сухомлинова, 40 тысяч рублей при налете на кассу мылораренного завода, в магазине Тоскано было похищено товара на 200 тысяч. Тогда же были ограблены военный склад на Дальницкой, предприниматель Кухта и кожевенный завод Шаца (эти ограбления принесли 60 тысяч рублей). Однако не все было так гладко...

Украинский комиссар Одессы создал летучие отряды по борьбе с бандитизмом, которые располагали автомобилями, мотоциклами и лошадьми. В конце года были проведены грандиозные облавы в бандитских районах: на Молдаванке, Пересыпи, Косарке, Сахалинчике. Но несколько сот арестованных бандитов было вскоре освобождено...

В новогодние дни банда Япончика реквизировала деньги у князя Абамелика и товары в магазине Гольдштейна. К сахарозаводчику Гепнеру бандиты пришли на пышный новогодний банкет со 130 приглашенными. Япончик тогда заявил:

- «Мы очень извиняемся, мы люди бедные, а вы богатые, едите и пьете, а на Молдаванке есть нечего. Так что вы должны уплатить 50 тысяч, чтобы молдаванские тоже праздновали Новый год, постарайтесь вести себя примерно, и мы не принесем вам зла». Когда хозяин вынес только две тысячи, грабители, с тарелкой в руках, начали обходить гостей, забирая у них бумажники, драгоценности. Грабители постоянно шутили и решили вернуть своим жертвам по 10 рублей «на извозчика», а врачу были оставлены все «трудовые деньги».

5 января 1918 года Одесса осталась без света, так как забастовали рабочие электростанции. В эти дни банда Япончика, пользуясь ситуацией, «погуляла» по буржуазным кварталам.

Уже через 10 дней в Одессе начались уличные бои, названные позже «одесским Октябрем». Около 130 человек, с обеих сторон, погибли, а более 300 были ранены. Каждая из сторон защищала «светлое будущее народа». Дружина Япончика приняла участие в уличных боях за Молдаванку, вокзал, Штаб округа вместе с подобными формированиями большевиков, анархистов, левых эсеров. «Люди» Япончика напали на Бульварный участок и освободили тридцать уголовников.

Пока шли бои, продолжалась и послевоенная неразбериха; оказавшиеся на свободе арестанты десять дней держали в страхе город. Закончилась «одесская революция» нападением уголовников на Регистрационное бюро милиции. Во дворе милиции было сожжено 16 тысяч карточек на уголовников Одессы. Погибли и все сведенья о Мишке Япончике и его дружках, собранные за много лет их «карьеры». Сейчас сведения о жизни Япончика до 1918 года пришлось собирать по крупицам, используя подшивки дореволюционных газет, воспоминания, обрывочные документы гражданского архива.

После победы над «украинцами» в Одессе была провозглашена Одесская советская республика со своим правительством — Совнаркомом. Еврейская боевая дружина Япончика вошла в состав Одесской советской армии как резерв правительства и командования и была переведена на государственное содержание. М. Винницкий после «одесского Октября» стал известным и «славным» революционером. Он был «вхож» к руководству «красной» Одессы — к Муравьеву, Юдовскому, Мизикевичу.

Тогда, в начале 1918 года, состоялась грандиозная свадьба Япончика и Цили — простой работницы фабрики Жакко. Добавим, что, пережив своего мужа, она в 1923 году уехала за границу и поселилась во Франции, дожив до глубокой старости. Сотни людей отплясывали «семь сорок» в зале танцклассов Двойреса, где состоялась свадьба. Вскоре у молодоженов родился ребенок — дочка Ада.

В дни Одесской республики Япончик продолжал реквизиции «для нужд армии и революции». Так, были реквизированы товары в магазине Блажевского. Через анархиста Рыта Япончик пытался контролировать одесский «Союз безработных». Тогда был выдвинут оригинальный лозунг «Все дома — безработным! Вся власть — безработным!» Среди 25 тысяч членов союза безработных добрую половину составляли босяки и уголовные элементы, которые и не стремились честно трудиться.

В газете «Одесская почта» за 2 февраля 1918 года было напечатано воззвание «группы воров Одессы». Воры-профессионалы обязывались грабить только богатых и требовали к себе «уважения». Они писали: «Мы, группа профессиональных воров, также проливали кровь в печальные январские дни, идя рука об руку с товарищами матросами и рабочими против гайдамаков. Мы тоже имеем право носить звание граждан Российской республики !»

В феврале комиссар Дома Советов Одессы, что расположился в бывшем Воронцовском дворце, матрос Чередниченко убил вора на «месте работы», у здания Советов. Возмущенные бандиты и безработные взяли в осаду здание Одесского Совета и потребовали суда над убийцей. Только военные части смогли успокоить толпу, которая выступала и против принятого решения об объявлении всех бандитов вне закона и расстреле их на месте преступления.

В феврале в Одессу прибывает «красный диктатор» Муравьев. Он пытается ликвидировать местную преступность, однако очень скоро находит общий язык с Япончиком и атаманом Яшкой Зайдлером — командиром 1-го отряда анархистов-террористов. Однако удержать Одессу компании авантюристов, прикрывавшейся революционной фразой, не удалось.

13 марта 1918 года в Одессу вошли германские и австро-венгерские части под командованием генерала Коша. А в ночь с 12 -го на 13-е марта банда Япончика совершила нападение на банк, гостиницу «Версаль» и военные склады. Одесская советская армия, лидеры большевиков и советской власти бежали из города, даже не попытавшись оказать сопротивление оккупантам. Эвакуируя Одессу, революционеры оставили в городе многочисленное и разношерстное подполье, которое ориентировалось на большевиков, левых эсеров и анархистов.

Понимая, что большое влияние в Одессе имеет «бандитско-босяцкий элемент», большевики и анархисты делали все возможное, чтобы провести в «короли воров» Одессы своего человека — «революционера» Мишку Япончика. Этой цели добивались и вооруженные дружины террористов Котовского, Зайдлера, дружина «Моревинт». А сам Япончик умело использовал «левую фразу» и игру в политику, чтобы заручиться сильной финансовой и организационной поддержкой.

Источник http://anyuta-od.at.ua