В октябре 1853 года на улицах Одессы царил истинный торговый бум, экзотически окрашенный неповторимым колоритом одесского порто-франко. С самих времен основания не сыскать было в анналах морской торговли города столь удачливого месяца, и в этом прежде всего виделся невероятный успех 77 торговых домов Одессы.

Неспроста наиболее престижным занятием среди всех торгов и промыслов Воронцовской Одессы признавался тогда морской хлебный вывоз за границу. «Капитанами» Черноморской хлеботорговли, принимавшими самое деятельное участие в коммерческих оборотах Южного края, были несомненно они – господа одесские негоцианты.  Из громких фамилий купечества той осенью особенно громко в деловом мире звучали имена «хлебных королей» Воронцовской Одессы.

Когда нескончаемой чередою тянулись в клубах знаменитой одесской пыли по городу вереницы хлебных обозов, то был привычный для урожайной осени гомон одесских улиц. Следует признать, что эта нестройная речь страдной поры дни напролет услаждала слух всей Одессы не менее, чем лучшие голоса итальянского бельканто по вечерам в Городском театре.    «На хлебе» в пшеничном городе «мира и торговли» зиждилось благополучие всех его обитателей.

Следует заметить, что под личиной внешне суматошной стихии хлебного бума в Одессе стоял в порту и навсегда установленный морской порядок. Вот очередная партия зерна успешно продана на бирже, а в Карантинной гавани ее уже ждет зафрахтованный парусник. Тогда из хлебных магазинов эта отпускная, а стало быть очищенная и провеянная, пшеница тотчас грузится в мешках на «бенд-вагены». Устройство этих крепких пароконных подвод на железных осях с вместительным кузовом, по-одесски – «биндюг», давно уже было заимствовано местными ломовыми возчиками у добрых и хозяйственных соседей – немцев-колонистов.

По прибытии зафрахтованных судов, хлеб свозился от магазинов на биндюгах уже по мощенными звонким гранитом Карантинному или Военному спускам в порт, к Платоновской пристани. Голые по пояс возчики, но с непременным цветным платком вокруг шеи, возили мешки с зерном в гавань, не обрвщая никакого внимания на изрядную крутизну портовых спусков, рысью или даже вскач. В обратном направлении резво взбирались вверх порожние подводы. Спеша к хлебным магазинам, они иной раз все же успевали подхватить в Карантинных пакгаузах привозные – «порто-франковские» товары, ведь в страдные дни хлебного бума городской извоз работал в порту главным образом «на отпуск»! И уж совсем редко в том октябре случался груз иного рода.

К слову, хлеб в мешках одесские фуртовщики – «ваньки» в просторечьи, еще не наделенные знаменитым именем «биндюжников», свозили в Карантинную гавань только в «практическом положении». Это означало, что в отличие от большинства грузов, завезенных в порт из заграницы, отпускной товар из самой Одессы не нуждался в довольно сложной процедуре «карантинного очищения».

Значительно реже зерновой хлеб поднимали на борт купеческого корабля в корзинах и ссыпали прямиком в трюм. Однако упрощенным манером, т.е. россыпью, хоть фрахт и обходился так дешевле, пшеницу парусные капитаны отваживались возить редко. Слишком велик был риск несчастья в море, когда зерно в трюме принималось при качке вести себя свойственно воде. Поэтому для страховки опасного груза в трюме обычно сооружали «шифтинг-бортсы» – продольные, во всю длину нижней палубы перегородки. На худой случай, капризный груз мешковали: попросту поверх зерна насыпью укладывали для тяжести пшеницу в мешках. Ведь всю партию пшеницы перевозить в джутовых мешках не каждому корабельщику было по карману.

В канун своего шестидесятилетия, Южная Пальмира по праву гордилась достигнутым ею положением одного из наиболее благоденствующих городов Российской империи. Да иначе и быть не могло! Обилие поденной работы в порту или же при хлебных магазинах приносило изрядный достаток, придавало увереннность одесским обывателям простого звания в завтрашнем дне и устойчивость их семейным очагам в море житейских забот.

Источник http://odesskiy.com