Еще с 90-х годов российские бизнесмены привыкли воспринимать оффшоры как простое, дешевое и универсальное решение для снижения налогов и защиты активов. Реалии последних лет вынуждают их пересматривать свои подходы к использованию нерезидентных структур. Во многом FATF тому «виною»…

Компании, зарегистрированные в различных низконалоговых юрисдикциях, давно вошли в привычный инструментарий деловых людей. Вопреки распространенному мнению оффшорные и оншорные фирмы зачастую выполняют не только и не столько функции налоговых убежищ. Их создают ради сохранения в тайне имен владельцев активов, которые могут быть расположены где угодно. А уж если эти активы находятся в России, то к проблеме конфиденциальности добавляется вопрос о защите прав собственника: российская правовая среда далеко не всегда позволяет обеспечивать ее приемлемый уровень. Кроме того, на такие фирмы открывают счета в зарубежных банках, создавая личные «копилки» или корпоративные расчетные центры для обслуживания сделок, зачастую не имеющих к самому офшору прямого отношения.

До недавнего времени, создать компанию в любом из многочисленных оффшорных центров ,и встроить ее в свой бизнес было дешево и просто. В результате российские предприниматели привыкли к незамысловатым схемам, и стали воспринимать офшоры как универсальную панацею от проблем с налоговыми и прочими государственными органами. Многие и сейчас пребывают в этом опасном заблуждении. Между тем, с одной стороны, сам оффшорный мир изменился, и стратегия поведения в нем также не может оставаться прежней. С другой стороны, на схемы с участием зарегистрированных за рубежом юридических лиц стали косо смотреть государственные органы в России, и это тоже усложняет правила игры на оффшорном «поле». Просто купить собственную компанию где-нибудь в Белизе или на Британских Виргинских островах по-прежнему несложно. Гораздо труднее построить зарубежную структуру, «заточенную» под нужды конкретного бизнеса, и при этом свести к минимуму риски. «Безусловно, все большее число наших клиентов хочет получить хорошо продуманную и долгосрочную схему для своей работы. За счет этого сейчас увеличивается стоимость консалтинга, — отмечает руководитель отдела международного налогового планирования юридической фирмы «Клиф» Владислав Дубневский. — Большая часть работы сейчас заключается в анализе изменений российского законодательства и составлении на этом основании прогнозов по поводу использования той или иной схемы».

Что касается ситуации в самих офшорах, то там итоги мировой антиоффшорной кампании уже вполне ясны. Под давлением со стороны промышленно развитых стран и таких международных организаций, как ОЭСР и FATF, большинство низко налоговых стран и территорий было вынуждено ужесточить свое законодательство. Одни страны (такие, например, как любимый россиянами Кипр) изрядно потрудились, чтобы избавиться от оффшорного «клейма». Они повысили требования к прозрачности компаний и их деятельности и во многих случаях увеличили налоговые ставки, сохранив, однако, возможности для планирования. Другие (главным образом карибские «налоговые гавани») пошли по пути наибольшего сопротивления нарастающему прессингу со стороны Запада. Они по-прежнему предоставляют оффшорным компаниям безналоговый режим, а законодательство об идентификации их реальных владельцев ужесточили скорее формально, и фактически предпочитают не совать нос в дела своих «клиентов».

Неприличный офшор. Впрочем, таких проявлений крайнего упрямства становится все меньше. Повсеместная борьба с отмыванием денег привела к тому, что офшоры уже нельзя считать оплотом конфиденциальности. Любой уважающий себя банк нынче придерживается принципа «знай своего клиента» и для компаний, зарегистрированных на «таинственных» островах, исключений не делает. К тому же использовать зарегистрированные в «махровых» офшорах фирмы становится все сложнее и рискованнее даже с целью ухода от налогов. В частности, многие иностранные компании отказываются иметь дело с потенциальными партнерами, предлагающими работать через офшор. Дело, разумеется, не в том, что их заботят потери российского бюджета. Европейская компания, ввязавшаяся в такую сделку, привлекает к себе внимание налоговых органов у себя в стране, ей придется доказывать, что этот офшор — не ее, а российского партнера. К тому же пришедший от офшора платеж может показаться подозрительным банку европейской фирмы. Стало быть, объясняться придется и с банкиром. «У многих крупных поставщиков, владеющих известными брэндами, есть свои правила due diligence, — поясняет партнер G.S.L. Law & Consulting Олег Попутаровский. — В некоторых случаях они не хотят продавать товар оффшорным компаниям, поскольку из-за репутационных рисков, связанных с неуплатой таким контрагентом налогов или другими нарушениями законодательства, производитель может потерять гораздо больше, чем он заработает на сделке с этим оффшорном».

Консультант компании Fortnostress Юрий Снешко полагает, что использование офшоров в качестве посредников во внешнеторговых операциях постепенно уходит в прошлое. «Можно сказать, что антиоффшорная кампания отчасти достигла своей цели — использовать офшоры напрямую стало «немодно» и даже несколько неприлично», — отмечает эксперт.
Многие российские предприниматели нашли из этого положения следующий выход: они стали регистрировать компании в не оффшорных странах: в Великобритании и континентальной Европе, а также в США (излюбленное место — штат Делавэр). При этом ставка делается на то, что респектабельность юрисдикции избавляет от оффшорных рисков. Всегда ли оправдан этот расчет? «Многие считают, что, если зарегистрировать английскую, ирландскую или исландскую компанию и работать от ее имени, это позволит изначально снять все вопросы к ней со стороны проверяющих органов, — отмечает Олег Попутаровский. — Но, поскольку наши предприниматели фактически используют офшорную компанию как оффшорную (не становятся на налоговый учет, не ведут отчетность и не платят налоги), они только усугубляют ситуацию, так как нарушают законодательство не только России, но еще и страны регистрации своей фирмы, а зачастую еще и страны, в которой открыт банковский счет». Вдобавок ко всему, попользовавшись такой офшорной компанией, российский бизнесмен нередко бросает ее, как если бы это была обычная российская фирма-однодневка. А уж с оффшорными фирмами это происходит сплошь и рядом. «Компания — оффшорная или оншорная — это юридическое лицо, зарегистрированное на территории иностранного государства. Она имеет банковский счет, а ее должностные или доверенные лица подписывают документы. То есть она оставляет достаточно документарных следов, чтобы найти тех лиц, которые за ней стоят, — предупреждает эксперт G.S.L. Law & Consulting. — Причем если к оффшорной компании интерес у правоохранительных органов появляется с запозданием, то к оншорной — как только вы не выполнили своих первых обязательств по сдаче отчетности».

Вы все еще не в «белом»? Постепенное «выдавливание» внешнеторговых операций из «серой» зоны — одна из главных тенденций налогового планирования в наши дни. В первую очередь это касается импорта. Включение в цепочку офшора, который, покупая товар у производителя, поставляет его в Россию по заниженной цене и таким образом позволяет импортеру экономить на таможенных платежах, по-прежнему применяется очень широко. С точки зрения закона импортеры усугубляют ситуацию тем, что включают в схему еще и фирмы-однодневки, с помощью которых уходят от налога на прибыль в России. Наконец, поскольку оффшор продает товар дешевле, чем покупает, возникает проблема его до финансирования. И тут появляются дополнительные риски, связанные с выводом денег за рубеж: используемые для этого приемы так же, как правило, являются весьма сомнительными в глазах проверяющих органов.

Как и большинство схем массового применения, «серый» импорт, в конце концов, получил заслуженную долю внимания правоохранительных структур. Налоговики, еще пару лет назад закрывавшие глаза на само существование трансфертного ценообразования, сейчас тесно сотрудничают с таможенной службой и МВД. Западные производители все чаще получают из России запросы о том, кому были проданы те или иные товары и по какой цене. О том, что правоохранительные органы способны выявить всю цепочку поставки товара по «серой» схеме, красноречиво свидетельствует прошлогодний скандал на рынке мобильных телефонов. Пару месяцев назад Федеральная таможенная служба не без гордости сообщила, что в октябре платежи в федеральный бюджет, взыскиваемые при импорте «трубок», выросли в 10 раз по сравнению с августом и составили $104,6 млн. «Если в августе 2005 года на таможенную территорию РФ было ввезено 1,8 млн. мобильных телефонов, то в октябре их было задекларировано 3,1 млн. штук. Таможенная стоимость за сравниваемые периоды составила $43 млн. и $436 млн. соответственно. Средняя стоимость, по которой декларируются телефоны, выросла за три последних месяца с $24 до $135 за штуку», — говорится в сообщении ФТС.

Не вызывает сомнения, что борьба с «серыми» схемами не ограничится мобильными телефонами и бытовой техникой. Правоохранительные органы стремятся к тому, чтобы между производителем товара и его потребителем стоял один посредник, он же официальный импортер. А если в схеме присутствуют оффшоры, то они должны быть связаны с российскими потребителями в единую неразрывную юридическую цепочку движения товара и расчетов за этот товар. «Я думаю, что в ближайшие два-три года мы станем свидетелями того, что подавляющая часть всего рынка перейдет на нормальные экспортно-импортные операции, без «исчезающих» российских фирм, — считает Олег Попутаровский. — Для торговых компаний, которые укрупняются и структурируются, превращаются в федеральные и региональные сети, риски, связанные с невозможностью нормально осуществлять свои операции, не говоря уже о репутационных рисках, слишком велики. В определенном объеме «серый» рынок сохранится, но доминировать, как сейчас, он уже не будет».

Риски экспортных поставок через офшор, при котором в «налоговой гавани» оседает большая часть выручки, также становятся все более очевидными. Конечно, благодаря повышенному вниманию налоговиков и таможенников трансфертное ценообразование в последнее время стали использовать менее грубо: занижение цены происходит в пределах, близких к разумным. Однако в любом случае эта схема может вызвать праведный гнев миноритарных акционеров. Ведь уводимая в оффшор прибыль оказывается в фактическом распоряжении его бенефициара (как правило, лица, контролирующего находящийся в России бизнес), в то время как миноритарий недополучает дивиденды и теряет возможность заработать на повышении стоимости компании.

Цивилизация наступает. Все вышесказанное совсем не означает, что иностранные структуры нельзя использовать во внешнеторговых операциях легитимным образом. Напротив, создание прозрачной торговой компании за рубежом может способствовать лучшему восприятию российского бизнеса как западными партнерами, так и финансовыми организациями и даже облегчить ему доступ к кредитным ресурсам последних. Безусловно, об оффшорных методах работы и близких к нулю затратах на поддержание схемы в этом случае придется забыть. Классическая налоговая гавань — вообще не лучшее место для базирования такой компании. Разумный выбор — оншорная юрисдикция, где придется встать на налоговый учет, сдавать отчетность, обеспечить определенный уровень местного присутствия и, возможно, даже оставлять разумную долю прибыли. Нигде в Европе не будут рады видеть у себя фирму, созданную исключительно с целью ухода от налогов и существующую только в виде оболочки, не наполненной экономическим содержанием. Это, впрочем, не исключает возможностей налогового планирования, тем более что в ряде европейских стран (например, в Люксембурге, Австрии, Швейцарии и Нидерландах) можно на определенных условиях договориться с местными властями о величине налоговых платежей конкретно для вашей компании.

Оффшорные схемы владения активами также постепенно приобретают более цивилизованный вид. Российские предприниматели пытаются интегрировать свои капиталы, прежде беспорядочно «рассованные» по различным офшорам, в грамотно построенные холдинги. Создание такой структуры способно принести владельцу бизнеса немало выгод. Оно позволяет упорядочить и объединить в одной компании активы с различной отраслевой и функциональной специализацией, при этом управлять ими станет проще и дешевле. Благодаря повышению прозрачности бизнес становится привлекательным для привлечения внешних инвесторов, заключения стратегических партнерств, повышается его стоимость.
В качестве места базирования холдинга — держателя активов в России — обычно выбирают европейские страны, такие как Люксембург, Кипр, Нидерланды, Австрия, Швейцария. Офшоры для этой цели не подходят по налоговым соображениям: с ними у России нет договоров об избежании двойного налогообложения (Кипр был единственным исключением, а после проведения там налоговой реформы эта страна перестала быть оффшором в строгом смысле этого слова). «При переводе дивидендов напрямую в оффшорную компанию в России будет удержан налог у источника по ставке 15%, а при переводе тех же дивидендов, например, в адрес швейцарского или голландского холдинга — 5%, — поясняет Юрий Снешко. — Налоговые выплаты при переводе процентов по полученным кредитам (займам) или платежей типа роялти составят 20%, если получатель находится в оффшоре, и 0% — если это английский холдинг. Разница, как видим, весьма ощутимая. К тому же большинство европейских юрисдикций имеет и собственные налоговые льготы при дальнейшем переводе дивидендов, процентов и роялти далее за рубеж, в том числе в офшор. Таким образом, оффшорная компания участвует в схеме в качестве «конечного холдинга», используемого для накопления и фиксации заработанной прибыли и как источник дальнейшего финансирования холдинговой структуры».

Неоднократные призывы российских властей «вернуть деньги из офшоров» всегда вызывали скепсис владельцев капитала, и причины этого понятны. Но очевидно и то, что российский бизнес рано или поздно будет вынужден отказаться от нелегитимных методов использования не резидентных структур. При этом область применения классических офшоров будет постепенно сокращаться, а низко налоговые компании в странах с высоким уровнем налогообложения, напротив, станут применяться более широко.

ОНШОР (оншорная компания) — юридическое лицо, используемое в целях налогового планирования и корпоративного управления. Главное отличие от оффшора заключается в законодательном требовании сдавать отчетность в установленном порядке. Как правило, оншорные компании регистрируют в странах с высокими ставками налогов, но при этом есть возможность на определенных условиях пользоваться существенными налоговыми льготами.

Статистические улики

Сколько российских денег реально проходит через оффшоры и оншоры — сказать не может никто. Однако определенное представление о популярности некоторых стран для целей регистрации компаний (но не об объемах утекающих капиталов!) могут дать цифры Федеральной службы государственной статистики. По ее данным, за период с января по сентябрь 2005 года из России за рубеж было направлено $22,8 млрд инвестиций. При этом в списке крупных получателей оказались Британские Виргинские острова (БВО) ($3,18 млрд), Австрия ($2,08 млрд), а также Кипр ($622 млн). Что касается объема накопленных за рубежом российских инвестиций, то к концу третьего квартала в тройке «призеров» оказались Кипр, Британские Виргинские острова и Нидерланды. Кроме того, в десятку лидеров попали Багамы и Гибралтар. Не менее любопытен и список крупнейших инвесторов в экономику России. Из всего объема накопленных к концу сентября вложений 18,2% приходилось на Кипр, 16,8% — на Люксембург, 10% — на Великобританию, 2,2% — на БВО и 1,9% — на Багамские острова.

Анна Ким ,Финансы