Тот факт, что тема грядущих покушений на выдающихся политических деятелей нашей страны стала в последнее время одной из самых обсуждаемых в прессе и в обществе, свидетельствует о двух вещах.

Во-первых, о том, что избирательная кампания продвигается на удивление вяло и, как это ни парадоксально звучит, политический сезон беден на события.

Ведь, к примеру, когда в прошлом году, в конце июля, появились сообщения о том, что готовится покушение на премьер-министра Юлию Тимошенко, большого резонанса это не вызвало. Хотя и в политике тогда было традиционное отпускное затишье, и источники информации назывались самые серьезные (шутка сказать — иностранные посольства). Тем не менее, в прессе тема не вызвала большого количества откликов. Журналисты меланхолично констатировали, что все сообщавшие о готовящемся злодействе так или иначе связаны с Юлией Владимировной, и, видимо, на этом основании сочли вопрос исчерпанным. И, правда, как-то обошлось.

Второе обстоятельство, обусловившее ту интенсивность, с которой в эти дни муссируется тема покушений — это чувство неудовлетворенности ряда лидеров партий и блоков тем, в какую сторону свернул вялотекущий избирательный марафон. Цифры, которые показывает подавляющее большинство социологических служб, свидетельствуют о том, что основные тенденции уже установились, и для того, чтобы как-то переломить ход событий, необходимо, чтобы произошло что-то из ряда вон выходящее. Нечто, способное действительно шокировать и взбудоражить уставших избирателей. И покушение — один из самых древних механизмов создания искомого "нечто".

Мы сейчас не будем говорить о действительном политическом терроризме. Слава Богу, по-настоящему эта беда пока что обходила нас стороной. То есть, у нас, увы! — гибли известные политики и журналисты, однако политические версии убийств Вадима Гетьмана и Евгения Щербаня так и не нашли подтверждения. А вот, что касается так называемых PR-покушений, то и у нас, и в сопредельных странах они уже имеют солидную историю.

Надо сказать, что подобного рода PR древний, как мир. Еще в VI веке до нашей эры тиран Пизистрат (кстати говоря, вождь народной партии) захватил власть в Афинах, инициировав покушение на себя. Окровавленный, он ввалился в народное собрание и, сославшись на страшные угрозы, которым подвергается его жизнь, добился того, что ему было предоставлено право набрать себе отряд телохранителей. Они, в свою очередь, вскорости помогли Пизистрату установить единоличную власть над республикой. Прославленный кардинал де Ришелье также не брезговал подобными методами. Систематические "покушения" и своевременно раскрываемые "заговоры" позволяли кардиналу регулярно "пропалывать" политическое поле, не оставляя соперникам ни малейшего шанса. Тут необходимо отметить, что общественное мнение относилось к "покушениям" на Его Высокопреосвященство достаточно иронично. Другое дело, что в абсолютистской Франции общественное мнение не являлось серьезной политической силой, и его можно было просто игнорировать.

Вообще — ирония и отказ общества всерьез воспринимать деятеля имярек в качестве "несчастной жертвы" — одна из главных опасностей, подстерегающих политиков, прибегающих к подобным рискованным "технологиям". Более того, явно несерьезные покушения становятся предметом насмешек даже в том случае, если имярек вовсе не организовывал их. Скажем, накануне термидорианского переворота репутацию Робеспьера заметно подорвали издевательства прессы над попыткой сумасшедшей старухи Катарины Тео привселюдно зарезать вождя якобинцев кухонным ножиком. Общепризнано, что шансы Виктора Януковича на президентских выборах 2004 года сильно упали после неудачной попытки представить покушением пресловутый "яичный" инцидент в Ивано-Франковске. Не вызвал бури народного возмущения и бросок гранаты в Наталью Витренко в 1999 году, а еще раньше — взрыв на Рыбальском полуострове в Киеве в 1996 году. Острословы писали тогда: "При покушении на премьер-министра Павла Лазаренко пострадало взрывное устройство".

Впрочем, угроза того, что покушение, более-менее достоверно сымитированное, не даст его организаторам электоральных бонусов — это самый незначительный аспект проблемы. Куда серьезней то, что, постоянные разговоры об угрозе жизни политиков тем самым "открывают дверь" этой, на самом деле, исключительно опасной теме. В конце концов, в любом обществе есть определенный процент сумасшедших. В обществе, находящемся в затянувшейся фазе т.н. "переходного периода", этот процент особенно высок. Кроме того, в том самом "переходном периоде", из которого никак не может выйти Украина, чрезвычайно высок уровень террористического разрешения чисто коммерческих проблем. Муссирование темы убийств политических создает почти идеальное поле для акций, под "политические" замаскированных. Происходит некая инфляция опасности. Рано или поздно наступает точка пресыщения у самых преданных сторонников. И нужны все более и более радикальные угрозы любимому вождю.

Наконец, нельзя не учитывать того, что, готовя почву, на которой, по замыслу организаторов, должно дать обильные электоральные плоды PR-покушение, "раскрывается" сам экспериментирующий таким образом политик. Последствия бывают совершенно непредсказуемые и зачастую просто трагические. Террор в принципе не бывает управляемым. Царский министр Плеве, убежденный, что полностью контролирует Азефа, мог бы многое об этом рассказать, если бы выжил. Историки болтают (среди них тоже есть злые языки), что на самом-то деле Цезарь заказывал Бруту всего лишь PR-акцию.

Валерий Зайцев, Грани плюс