Зигзаги приватизационного процесса прошлого года и неясность в будущем — благодатная почва для всякого рода анализов и прогнозов. Свою лепту в них вносит директор Международного института приватизации, управления собственностью и инвестиций Александр Рябченко.

Александр Владимирович, в минувшем году в украинской приватизации произошло довольно много событий, которые ранее не решился бы предсказать ни один эксперт, что, на Ваш взгляд, стояло за всем этим?

Я думаю, что в первую очередь — принципиально новое отношение к госсобственности. Если ранее, примерно с 1997 года оно определялось в качестве ответа на вопросы о том, что, кому и как продавать, то в 2005 произошло радикальное смещение доминанты от приватизации госимущества к совершенствованию его использования.

Речь идет о совершенствовании системы корпоративного управления в тех ОАО, где государство имеет свою долю?

Нет. Для оптимального развития корпоративных отношений необходим в первую очередь развитый фондовый рынок, которого у нас по большому счету нет. Я имею в виду именно использование госимущества, то есть в первую очередь взимание арендной платы и получение дивидендов.

И в этом отношении был достигнут какой-то прогресс?

Безусловно. Дело в том, что до прошлого года, несмотря на многочисленные попытки, которые периодически предпринимались, построить эффективную систему использования госсобственности государству не удавалось. Искали хороших менеджеров, пытались совершенствовать корпоративное управление, но даже реестра госимущества, не говоря уже о прочем, просто не было.

А сейчас он есть? Это тот самый реестр о необходимости которого весной 2005 года заявила председатель Фонда государственного имущества Украины Валентина Семенюк? И это то самое направление деятельности, которое она провозгласила в качестве основной прерогативы Фонда?

Да. Реестр был составлен. Кроме того, в минувшем году в несколько раз увеличились поступления дивидендов. Надо сказать, что это немалые средства, вполне сравнимые с теми, которые ранее Фонд в среднем выручал от продажи госсобственности. Это было достигнуто посредством лоббирования соответствующих решений на собраниях акционеров таких промышленных гигантов, как Криворожсталь, Укртелеком, Укрнафта.

Значит ли это, что задача эффективного использования вытеснила собственно приватизацию? А как же быть с тем списком предприятий, которые планировались к продаже в прошлом году?

Тот список был не более чем декларацией намерений для сохранения престижа в глазах Запада. Ведь было совершенно очевидно, что на самом деле продажами никто заниматься не будет. Наоборот — правительство начало компанию по реприватизации, Фонд стал заниматься совершенствованием использования госимущества, а приватизация как таковая смысл полностью потеряла.

Но следует ли из этого делать вывод, что данная переориентация Фонда от продаж к использованию госимущества — явление объективное, свидетельствующее о завершении приватизации в Украине?

Конечно, нет. Та работа, которую в прошлом году проделал Фонд в отношении госимущества, была действительно необходима. Однако этот процесс и процесс приватизации должны были идти параллельно, а не один вместо другого.

И когда, а главное — как, по-вашему, будет возобновлен приватизационный процесс? В какой ситуации сейчас мы находимся?

Я бы охарактеризовал нынешнее состояние как определенного рода кризис. Те подходы к приватизации, которые были изложены во все еще действующем Законе о государственной программе приватизации 2000-2002 давно себя исчерпали. Ведь они были ориентированы на «падающую» экономику. Ныне же мы находимся в совершенно иной ситуации — пять лет экономического роста радикально изменили украинскую экономику, а потому продавать госсобственность по старым схемам теперь уже невозможно. Однако, несмотря на всевозможные попытки, новые подходы выработаны не были. В результате к нынешнему году сложилась ситуация, когда есть острая необходимость в продажах, но нет инструментария.

В свое время Фонд пытался кое-что изменить, разработав довольно масштабную программу отраслевой приватизации, рассчитанную на 2003-2008 годы, однако по экономическим и политическим причинам она «не прошла». То, что делалось после этого было скорее имитацией разработки методологии и программы, нежели действительной работой…

В общем-то, и в той, шестилетней, программе технологии реализации не было… Но это уже не имеет значения, поскольку теперь положение дел существенно изменилось. Продажа Криворожстали показала, насколько за последние пару лет выросли в цене украинские активы. Ведь, если помните, в момент первой продажи этого объекта его нынешний владелец предлагал за него 1,5 млрд долларов. И именно столько он тогда и стоил. Ныне же стоимость отечественных активов возросла не менее чем в 3 раза.

Что, само по себе вряд ли было понято нынешней властью, ведь для нее конкурс по продаже Криворожстали — не более чем образцовое мероприятие, которое принесло сумасшедшие деньги в бюджет и крайне раззадорило аппетиты.

Да, смысл этого, несомненно, знакового явления вряд ли был извлечен. На мой взгляд, он состоит в том, что рост стоимости украинских активов дошел до той черты, от которой продажа даже одного объекта в год способна обеспечить доход в 3-5 раз выше, чем несколько крупных продаж ранее.

К чему обязывают и что сулят Украине эти перемены?

Во-первых, к стимулированию и поддержанию интереса иностранных инвесторов к украинской индустрии. К сожалению, кроме Криворожстали других аналогичных продаж не было и есть риск того, что она так и останется частным случаем, в то время как ее следует рассматривать и использовать как толчок к качественно новому процессу.

Во-вторых, к радикальному изменению методологии продаж. Коль скоро наше имущество теперь стоит дорого, формы и объемы продаж уже не могут быть такими, как раньше. Ведь до недавнего времени индивидуальный подход к приватизации объекта был не более чем декларацией, скрывавшей определенные спекуляции на понятии «промышленный инвестор» и просто «вал» продаж. Теперь же есть возможности перенести акцент с количества на качество.

И, наконец, в-третьих, к выработке новых схем использования средств, полученных от приватизации.

Если перейти от теории к практике… Когда и как, опять-таки, следует ожидать возобновления приватизационного процесса? Ведь вскоре парламентские выборы, а такого рода политическая ситуация всегда воспринимается как продавцами, так и потенциальными инвесторами как неблагоприятная для сделок…

В принципе, государству было бы нужно (и можно) продать до выборов один крупный объект. Конечно, речь идет о КГОКОРе — это самый подходящий объект, поскольку есть необходимость в его продаже, и есть явно заинтересованный претендент. Но вот в том, что он будет продан, есть очень большие сомнения.

И чем они обусловлены?

Главным образом тем, что вопреки наличию ряда очевидных трудностей, которые стоят на пути к продаже, до сих пор нет ни плана предприватизационной подготовки, ни лица, ответственного за его выполнение.

А дело именно в плане?

Разумеется. Ведь только в нем могут быть даны грамотные ответы на все те вопросы, которые без него остаются непреодолимыми препятствиями приватизации. А именно: что мы продаем, украинскую долю или же весь объект; хотим ли мы его продавать как объект незавершенного строительства или как объект другой категории? Эти вопросы могут быть решены только законодательным путем, то есть должен быть создан грамотный законопроект об особенностях приватизации КГОКОРа. И, следовательно, задача законодательного обеспечения продажи этого объекта должна быть сформулирована в качестве первого пункта плана. И так далее.

Иными словами, до тех пор, пока не появится план предприватизационной подготовки как официальный документ, излагающий все необходимые шаги и закрепляющих ответственных за их совершение, все то, что происходит вокруг КГОКОРа — не более чем разговоры?.. Но, возможно, дело в ненадежной перспективе прохождения данного законопроекта в Верховной Раде или в недостаточной заинтересованности властей в продаже этого объекта?

Не думаю. Наоборот, в парламенте такого рода законопроект прошел бы вполне благополучно. Да и для власти продажа на промышленном Востоке крупного неработающего предприятия перед выборами сильный козырь.

А при наличии определенных профессиональных усилий в этом направлении можно в принципе успеть его продать?

Да, вполне можно. Но, опять-таки, нужен грамотный план и быстрые решительные действия.

А можно ли уже сейчас как-то прогнозировать облик приватизации после выборов? Будет ли это приватизация или, вновь, реприватизация и нечто вроде оптимизации использования госсобственности?

Я думаю, что после выборов, вне зависимости от того, кто в них победит, каким будет облик парламентского большинства и кто станет премьер-министром, приватизация возобновится. Ведь до следующих выборов будет очень далеко, а экономика в период между двумя предвыборными кампаниями оказалась в не очень хорошем состоянии. Соответственно, у власти появится новая задача — возродить темпы экономического развития. А значит, с целью привлечения инвестора понадобится проводить качественные продажи. Кроме того, будут весьма желательными и крупные бюджетные поступления. Одним словом, власти нужно будет создавать новые приватизационные законы для того, чтобы отладить процесс. Повторюсь — какое бы правительство ни пришло к власти после выборов, оно будет преследовать экономические цели.

Интервью провела Елена Герасимова,

корреспондент

ELCOMART News

(www.e-news.com.ua)