Трансгуманисты? Это те, которые поменяли себе пол? Или про транс, наркотики и рок-н-ролл? Вовсе нет, хотя отчасти и похоже. Скорее это ницшеанцы на стероидах. Трансгуманизм — только одно из многих имен, которое есть у этой идеологии, ставшей более или менее организованным движением в начале 1990-х годов, а своими корнями уходящей еще в 1960—1970-е годы.

После ГУЛАГа стало не очень модно устраивать тотальные социальные эксперименты, а кровавый опыт Кампучии, кажется, навсегда закрыл тему революционного социального проектирования. Сама идея социального проекта будущего никуда не исчезла, однако под влиянием движения хиппи амбиции прожектеров сместились на уровень комьюнити и личности. Во всяком случае, нынешнее поколение революционеров старается идти альтернативными путями и опираться не на утопические прожекты, но, к примеру, как движение в мексиканском Чьяпасе, на архаическую традицию и Интернет, пишет  sunhome.ru

Но если общество сопротивляется переменам на пути построения светлого будущего, а каждый отдельный человек всякими усилиями по перевоспитанию не столько трансформируется, сколько уродуется, то есть, однако, сила, сопротивляться которой бесполезно, — научно-технический прогресс. Времена луддитов миновали, неолуддиты погоды не делают (да и не могут — за отсутствием технологии), а кроме них, сопротивляться технологической эволюции больше некому. Все остальное человечество радостно приветствует все, что несет прогресс: компьютеры, мобильную связь, новые лекарства и т.д., то есть все новые способы компенсировать ограниченность человеческой природы.

Собственно, из гремучей смеси хиппистской сосредоточенности на собственном «я» и психоделической культуры 1960-х, информационной (и, шире, технологической) революции 1970—1980-х и появился трансгуманизм. Он никогда не был единым движением, скорее — общей идеологией, объединяющей самых разных людей, надеющихся на евгеническую силу высоких технологий. Среди трансгуманистов есть и серьезные исследователи, и продвинутые энтузиасты, и подвинутые богатеи. Последним особенно близка (и финансово доступна) одна из ключевых идей трансгуманизма — иммортализм, то есть надежда на грядущее открытие «лекарства от смерти» или, что более реально, разработку генетических и медицинских методов значительного продления срока жизни. Другое направление трансгуманизма связано с идеей сингулярности — необратимого изменения жизни каждого отдельного человека и человечества в целом, которое наступит после появления искусственного интеллекта.

Трансгуманизм оказался «родным» и для экспериментаторов с «расширением» сознания, которые еще помнили славные дни Эсаленского института и времена, когда сам профессор Тимоти Лири раздавал студентам во время экспериментов в Гарварде LSD. И пока государство говорило наркотикам нет, нейрохимики работали над исследованием тонких химических процессов, происходящих в мозге, по ходу дела синтезируя вещества, улучшающие его работу: смарт-драгс, «лекарства для ума», типа ноотропила с риталином. О разнообразии тем, интересующих трансгуманистов, вы можете судить сами по материалам, представленным на сайте Всемирной трансгуманистской ассоциации. Там есть и русский отдел: движение трансгуманистов изначально было международным.

Трансгуманизм объединил всех тех, кто предвкушает надвигающиеся изменения общества, и прежде всего человека как вида. И развитие технологий по всем фронтам дает трансгуманистам пищу для такой надежды. Достижения молекулярной инженерии и нанотехнологий, когнитивной психологии и нейропсихологии, медицины и, главное, всего комплекса информационных технологий, конечно, еще не создали «человека улучшенного», а количественные успехи еще не превратились в качественные, но — если верить даже консервативным оценкам развития науки и технологий — радикальные перемены не за горами.

Главный гуру современного трансгуманизма — Реймонд Курцвайль, знаменитый американский изобретатель, имя которого хорошо знакомо музыкантам-электронщикам благодаря Kurzweil K250, первому семпл-синтезатору. Конек Курцвайля — технологии распознавания. Первым прославившим его изобретением стал электронный распознаватель текста, совмещенный с синтезатором речи, созданный Курцвайлем еще в 1976 году. По ходу дела изобретателю пришлось придумать такие мелочи, как планшетный сканер, система распознавания текста (все это он потом продал Xerox) и генератор речи. Первым счастливым обладателем этой громоздкой (середины 1970-х годов!) машины был слепой музыкант Стиви Уандер… Курцвайлю же принадлежат пионерские работы по распознаванию речи. Изобретателю везет на удачные прогнозы: в своей книге 1990 года он всего на один год ошибся с предсказанием даты шахматного матча, который закончится победой компьютера. Так что к мнению такого человека прислушаться стоит.

 

В своей последней книге «The Singularity is Near» Курцвайль подробно разбирается с главным феноменом технологической эволюции — ее экспоненциальным характером. Несмотря на то что за последние несколько десятилетий не придумано ничего, сравнимого по своей революционности с транзистором или компьютером, количественный рост почти без сбоев демонстрирует неуклонную экспоненту. Вычислительная мощность процессоров, емкость и стоимость памяти, пропускная способность линий связи и т.д. — развитие практически всех компонентов компьютерной мощи если не следует закону Мура, то приближается к нему.

Экстраполяция этих тенденций приводит Курцвайля к вполне оптимистичным выводам о том, что неуклонный технологический прогресс с неизбежностью приведет по меньшей мере к радикальному расширению возможностей взаимодействия человека с компьютером. Развитие прямых человеко-машинных интерфейсов — на основе фундаментальных исследований мозга и нанотехнологий — рано или поздно приведет к тому, что прямое подключение нервной системы к компьютеру (в духе «Матрицы» — кабель в мозг, ну или хотя бы в зрительный нерв) перестанет быть фантастикой. Какая уж фантастика, когда речь идет, например, об избавлении от слепоты — работы в этом направлении ведутся настолько интенсивно, что можно уже делать ставки на то, когда появится первый киборганический глаз с разрешением вашего дисплея. И этот глаз можно будет подключить не только к видеокамере, но и к медиаплееру или к программе для чтения электронных книг.

Галопирующая вычислительная мощность компьютеров — и это один из главных пунктов программы сингулярности Курцвайля — в конце концов сделает возможной «обратную инженерную разработку» мозга: чудо природы будет сканировано до последней молекулы и разобрана биомеханика его работы. А это позволит реконструировать работу мозга и наконец создать искусственный разум. В сущности, сложности и вычислительным способностям мозга уже соответствует совокупная мощность всех компьютеров мира и сложность и разветвленность Сети, которой (надо ли напоминать?) 15 лет назад еще просто не существовало.

Вместе с лопнувшим пузырем доткомов в начале десятилетия несколько сдулся и трансгуманизм. Но опять поднимает свою гордо смотрящую в светлое будущее голову. Так, например, заметный персонаж американской технооптимистической тусовки, в свое время бывший главным редактором популярного в конце 1980-х — начале 1990-х годов журнала Mondo 2000, Р.У. Сириус организовал трансгуманистский альманах H+: техногуманизм все еще жив и у него достаточно сторонников. И он не только жив, но и весьма активен. Семинар по сингулярности, организованный Курцвайлем в 2007 году в Станфордском университете, собрал самых активных деятелей Силиконовой долины. А в конце октября в Исследовательском центре им. Эймса НАСА состоялось учредительное собрание Университета сингулярности (Singularity University), в котором приняли участие Рей Курцвайль, один из основателей Google Ларри Пейдж, директор Space Adventures Питер Диамандис, университетские ученые и представители исследовательских подразделений таких крупных технологических компаний, как Cisco и IBM. Цель предполагаемой новой организации — распространение и поддержка экспоненциально развивающихся технологий в сфере биологии, нанотехнологий и информационных технологий. Примечателен уровень участвующих в собрании под крылом НАСА людей, а также высокая степень скрытности, окружавшей мероприятие.

Судя по всему, кризис пока не способен остановить то, что казалось отдаленным будущим: оно постепенно становится обозримой перспективой. А то, что воспринималось как забавное развлечение «гиков» и постаревших хиппарей с набитыми венчурными акциями карманами, потихоньку возвращается в культурный мейнстрим. В конце концов, первые самолеты, телефоны и компьютеры тоже были довольно забавными игрушками, а первые энтузиасты техники считались чудаками. Однако из этих забав и чудачеств получилась наша с вами история. Которой, возможно, только еще предстоит закончиться сингулярностью.