< title="Фотография Али Акбар ХАШЕМИ-РАФСАНДЖАНИ (photo Ali Akbar Hashemi-Rafsandjani)" style="WIDTH: 150px" height="171" hspace="5" peoples/state/king/iran/rafsandjani/hashemi-rafsandjani_1.jpg" width="150" align="left" vspace="5" border="0" ="" "" />Али Акбар Хашеми Бахремани Рафсанджани родился в 1934 году в Нуге 9округ Рафсанджан), в "глухой деревне", по его собственному выражению, в провинции Керман, расположенной на юго-востоке Ирана, где растут фисташковые деревья.

Его отец - Мирза Али - состоятельный мулла, был крупнейшим в стране владельцем фисташковых плантаций. От этого человека Али Акбар унаследовал два призвания - религиозное и коммерческое, которые он в дальнейшем использовал с одинаковым успехом.

Всего в семье было девять детей. Один брат погиб в автомобильной катастрофе. Другие же после революции 1979 года заняли видное положение. Рассказывают (скорее всего, это шутка), когда мать Али Акбара на пути в Мекку впервые увидела цветной телевизор, она была так восхищена, что молила Аллаха сделать ее младшего сына Мохаммеда начальником цветного телевизора. Сообразив, что не подумала о старшем, Али Акбаре, она тут же добавила, что, надеется, он станет шахом. Она почти не ошиблась: младший стал главой службы информации иранского телевидения и радио, а старший - президентом. Почти шахом...

В шесть лет Али Акбар поступил в школу. В 1948 году покинул родительский дом и отправился в священный для мусульман-шиитов город Кум, где расположено знаменитое медресе Файзие, издревле готовившее кадры священнослужителей самого радикального толка.

Зачем наследнику весомого состояния понадобился сан богослова? Уже в зрелом возрасте он признался, что выбрал религиозную карьеру с целью использовать ислам для "большой политической игры".

В Куме можно было свободно выбирать религиозного наставника по своему вкусу. Рафсанджани остановился на Рухолле Мусави Хомейни, хотя в то время будущий аятолла, а позднее - имам особого авторитета еще не имел. Его занятия он посещал с огромным усердием. С тех пор религиозная, а затем и политическая карьера Рафсанджани была неразрывно связана с Хомейни. Там же он познакомился со многими людьми, игравшими ведущую роль в революционном движении, включая аятоллу Хусейна Али Монтазери, который позднее был официально назначен наследником Хомейни.

В начале 50-х Рафсанджани впервые вступает в противоборство с шахским режимом. В те годы он стал рьяным сторонником правительства доктора Мосаддыка, проводившего политику укрепления национальной независимости страны. Когда законное иранское правительство было свергнуто, все, кто поддерживал Мосаддыка, оказались в "черных списках" шахских властей.

Десять лет спустя режим шаха Мохаммеда Реза Пехлеви в обстановке ухудшающегося экономического положения в стране и нарастания политического кризиса пошел на проведение социально-экономических реформ, названных "белой революцией". Некоторые из них подрывали всевластие мусульманских богословов. Духовный пастырь Али Акбара аятолла Хомейни поднял в Куме бунт, который был подавлен. Его организаторов выслали из страны, а учеников аятоллы, включая Рафсанджани, бросили в тюрьму.

Начиная с этого времени, его арестовывали еще четыре раза, подвергали пыткам, унижениям и издевательствам. Он перенес все и остался верен своему учителю. В мрачные дни подполья он проявил несравненные организаторские способности. Хороший сборщик денежных взносов, прекрасный оратор, Равсанджани поддерживал контакт с народом и одновременно пользовался симпатией "представителей базара".

В промежутках между арестами он основал свое издательство, которое выпускало книги по исламу и истории Ирана. Впрочем, он и сам написал несколько книг, в том числе по палестинской проблеме - запрещенной теме при шахском режиме, поддерживавшем тесные связи с Израилем. Любитель стихов великого Саади, поклонник жившего в прошлом веке либерального реформатора-модерниста Амира Кабира, Рафсанджани в 1967 году посвятил последнему хвалебную биографию. В ней он восхищался человеком, который поддерживал западные методы модернизации государства, включая индустриализацию.

Эта идея, однажды появившись, уже не оставляла его. Позднее, во время выборов, в своем манифесте он подчеркнул важность образования, воспитания, науки и техники для развития страны.

- Только наука и техника на уровне космической может решить наши проблемы! - говорил он. - Народу не следует думать, что все это роскошь далекого будущего. Нет, нам нужно со всей определенностью видеть, что это приносит пользу уже сегодня.

За несколько лет до революции он посетил Европу и США. В пути сделал остановку, чтобы встретиться с палестинским лидером Ясиром Арафатом. Когда об этом стало известно иранским властям, его опять отправили в тюрьму. Там он пробыл до амнистии, пожалованной правительством Бахтияра как раз перед революцией.

Среди определенной части иранских политологов существует мнение, что Рафсанджани не блещет богословской ученостью и слабо знает арабский язык. По их мнению, это объясняется, прежде всего, тем, что в Куме он не столько учился богословию, сколько занимался бизнесом, ибо в нем еще с отрочества начала пульсировать коммерческая жилка. Равно как и политическая...

Во всяком случае, он сумел проявить себя как опытный и ловкий политик. "Он гибкий, как бамбук, и изворотливый, как кошка", - говорили о нем в Тегеране. То он блокировался с левыми исламскими группировками, то неожиданно переходил к правым. Впрочем, почему неожиданно? Рафсанджани тонко улавливал тенденции политической жизни Ирана конца 70-х годов. Он прекрасно понимал, что в силу специфических иранских условий руководство политической борьбой народных масс против деспотического шахского режима непременно окажется в руках мусульманского духовенства во главе с аятоллой Хомейни. И не ошибся...

ПРАВАЯ РУКА ХОМЕЙНИ

Вооруженное восстание в Тегеране в феврале 1979 года свергло шахский режим. На гребне революционного движения в Иран из ссылки вернулся Хомейни и обосновался в Куме. Аятолла много и часто выступал. А за его спиной всегда можно было увидеть безбородого муллу в белом тюрбане, сдвинутом, когда на ухо, когда на затылок. Это был Хашеми-Рафсанджани. Некоторое время спустя заговорили о его жестокости в расправе с противниками, особенно с левыми и коммунистами.

Пока же он оставался в тени. Впрочем, недолго...

Сразу же после 1 апреля 1979 года, когда, в соответствие с результатами референдума, Иран был официально провозглашен Исламской Республикой, Рафсанджани получил несколько ответственных постов. В частности, министра внутренних дел. Этот пост давал ему возможность изучать любые досье секретной службы САВАК и соответственно использовать это в политической игре.

Следует подчеркнуть, что его особенностью является чрезвычайная жизнеспособность, как физическая, так и политическая. Он - везунчик... Так, в 1979 году он едва не погиб в результате террористического акта, подготовленного группировкой "Форган". Потом было еще много взрывов, но Рафсанджани всегда при этом отсутствовал. Например, в июне 1981 года он покинул штаб-квартиру Исламской республиканской партии за несколько минут до того, как взрыв бомбы уничтожил более 70 руководящих партийных работников. Тогда же был серьезно ранен иранский президент Али Хосейни-Хаменеи. Последняя попытка покушения на жизнь Рафсанджани была предпринята 2 марта 1994 года у мавзолея имама Хомейни. Рассказывают, что он сам обезвредил нападавшего, применив прием каратэ. Этот эпизод еще больше укрепил его популярность.

После ранения Хаменеи Рафсанджани занял его место руководителя пятничных "намазов" в Тегеране, завладев таким образом общенациональной трибуной. Дело в том, что человек, получивший эту должность, приобретал огромное политическое влияние, поскольку его проповеди на многотысячных (а порой миллионных) "намазах", проводимых обычно в Тегеранском университете, обязательно публиковались всеми иранскими газетами, транслировались по радио и телевидению. Именно благодаря этой высокой трибуне Рафсанджани приобрел авторитет, сделавший его самым популярным политическим деятелем в стране после аятоллы Хомейни.

За его проповедями (нередко импровизированными, которые он произносил на обиходном, даже грубом, персидском языке), не лишенными порой юмора, с огромным вниманием следили не только верующие, но также и зарубежные дипломаты, работавшие в Иране. Ведь еженедельные пятничные речи шейха Хашеми-Рафсанджани всегда содержали важную политическую информацию.

Мне довелось видеть его на трибуне. Маленького роста, болезненный, серый цвет лица. Одет небрежно. Но, когда он заговорил, я понял, что это блестящий оратор, умеющий увлечь толпу и держать ее в постоянном напряжении.

В 1980 году Рафсанджани занял кресло председателя меджлиса (парламента). Это был пост, которому никто не придавал особого значения, и никто из видных политических деятелей Ирана не стремился его занять. А зря! Новый председатель парламента доказал, что власть в стране определяют не должности, а личности. Он превратил меджлис в центр власти, хотя и второй по значению после небольшой группы мулл из ближайшего окружения Хомейни. Дело в том, что при формировании кабинета министров и назначении главы правительства решающее слово оставалось за парламентом, а точнее - за его председателем.

На выборах в меджлис 3-го созыва, проходивших в мае 1988 года, Рафсанджани ввел в парламент значительное число преданных ему людей, чем еще больше укрепил свои позиции в стране. Его родные братья - Махмуд, бывший посол, стал директором департамента Ближнего Востока министерства иностранных дел, а Мохаммед, получивший депутатский мандат, стал директором Управления телевидения и радиовещения. Двоюродный брат - Хусейн Хашеми после избрания в парламент возглавил Ассоциацию производителей и экспортеров сухофруктов. Еще один родственник, являясь депутатом, занимал солидный пост в министерстве внутренних дел.

Должность председателя меджлиса Рафсанджани умело сочетал с обязанностями члена Наблюдательного совета, который осуществлял связь между аятоллой Хомейни и парламентом, а также за тем, чтобы принимаемые законы соответствовали положениям ислама и новой конституции страны. Когда началась война с Ираном Рафсанджани - ярый сторонник военных действий - был назначен личным представителем Хомейни в Высшем совете обороны, а позднее занял пост главнокомандующего вооруженными силами.

УМЕРЕННЫЙ ПРАГМАТИК

Еще задолго до смерти Хомейни многие иранцы считали, что именно Рафсанджани является главным претендентом на власть после имама. Официальный преемник аятолла Монтазери не обладал той реальной властью, которую сосредоточил в своих руках председатель меджлиса. Иранцы были убеждены, что Монтазери достанется роль религиозного лидера, а Рафсанджани - политического главы государства.

В феврале 1988 года он стал инициатором создания "Совета по анализу практической целесообразности". В него вошли президент Ирана Али Хосейни-Хаменеи, председатель Верховного суда Ардебели, сын Хомейни - Ахмад, а также ряд теологов и правительственных чиновников, занимавших умеренные позиции и являвшихся в основном сторонниками Рафсанджани. Новая организация взяла на себя роль высшего "советника" по делам национальной безопасности.

В то время Рафсанджани активно стремился заручиться поддержкой корпуса "Стражей исламской революции" ("пасдаранов"), который насчитывал 350 тысяч бойцов. Он сам участвовал в создании этого корпуса в противовес регулярной армии. И надо признать, что "стражи" были готовы в любой момент выполнить его приказ. Однако после того, как Хомейни (по настоятельному совету Рафсанджани) принял решение одобрить резолюцию ООН © 598 о мирном урегулировании вооруженного конфликта между Ираном и Ираком, "пасдараны", видимо, разочаровались в своем кумире. Для них это явилось своего рода отречением лидеров режима, прежде всего Рафсанджани, от идеалов исламской революции.

А произошло это так...

15 июля 1988 года в 12 часов 30 минут Рафсанджани выехал за ограду Тегеранского университета. Его черный "мерседес" направился к северной окраине столицы, к единственно стоявшему и тщательно охранявшемуся особняку Хомейни. В машине он еще раз перечитал досье, содержавшее с десяток машинописных страниц. Это был доклад высшего командования вооруженных сил о положении на ирано-иракском фронте.

После восьми лет боевых действий все вернулось к исходной точке. Ирак отвоевал те 1200 километров территории, которые оккупировали иранцы. Ненавистный "багдадский сатана" президент Саддам Хусейн не только не был свергнут народом, чего всегда желал Хомейни, но стал еще сильнее, чем прежде. Он укрепил свою армию иностранными советниками, изменил тактику, располагал эффективными воздушно-десантными войсками, способными молниеносно атаковать иранские войска. К тому же состояние армии Ирана было плачевным: плохо обученные солдаты, не очень-то рвавшиеся в бой, устаревшее оружие и т. д. "В таких условиях мы не в состоянии противостоять иракским войскам", - думал Рафсанджани, листая досье.

На пороге особняка его встретил сын аятоллы Ахмад.

- Я приехал предложить кончить войну, - сказал Рафсанджани, входя в прихожую.

85-летний Хомейни в длинном сером одеянии и чалме только что закончил свою традиционную 20-минутную прогулку по комнате. Он чувствовал себя неважно - раковая опухоль предстательной железы, искусственный стимулятор сердца.

Рафсанджани усадили на небольшой диван. Он говорил два часа подряд. Хомейни, который в прошлом выступал против заключения мира, угрожая "пораженцам смертью и бесчестьем", молча слушал. Затем сказал:

- Вы требуете, чтобы я принял яд. Дайте мне еще немного времени. Я вызову вас, когда буду готов принять решение.

Утром 17 июля Рафсанджани позвонил Ахмад Хомейни.

- Приезжайте, пора...

18 июля во второй половине дня Рафсанджани объявил иранцам, что война между Ираком и Ираном, в ходе которой погибли миллион человек, окончилась.

...Смерть духовного и политического лидера Исламской Республики Иран имама Рухоллы Мусави Хомейни, наступившая 4-го июня 1989 года, вызвала у иранцев ощущение, что в истории их страны закончилась одна и начинается другая эпоха. Они не ошиблись...

28 июля 1989 года Хашеми-Рафсанджани был избран президентом. Набрав 95 процентов голосов избирателей, он тем самым доказал, что является наиболее влиятельным политическим деятелем в Иране. Он всегда считался умеренным прагматиком, поскольку ратовал за улучшение отношений с Западом. Став главой государства, он начал активно претворять эту линию в жизнь.

Он выступал за активное участие Ирана во всех событиях на международной арене. И даже на Олимпийских играх!

Он говорил своему народу:

- Иранцам не следует выглядеть невежественными террористами, стремящимися к авантюрам. Мы должны экспортировать нашу исламскую революцию мирным путем, распространяя по всему миру священные идеи Корана. Ислам победит повсюду. Даже в СССР и Китае.

Он призывал к установлению хороших отношений с бывшими врагами. Включая "главного сатану" - Соединенные Штаты Америки.

Здесь требуется небольшое отступление. Отношения с США были никудышные. Но с приходом Рафсанджани к власти тяга с обеих сторон к улучшению отношений стала усиливаться. Он прекрасно понимал, что без Америки диалога с Западом не получится. Но, как опытный политик, он понимал и другое: в Иране еще сильны антиамериканские настроения, поэтому с ними необходимо считаться, пусть до поры до времени.

Хотя его и критиковали за проамериканский курс, он, тем не менее, настойчиво проводил мысль о необходимости восстановления ирано-американских отношений. Рафсанджани не скрывал своей заинтересованности в сближении с США и всячески давал понять американцам, что он именно тот человек в Иране, с которым можно иметь дело.

Но особая его симпатия - японцы. Находясь в Иране, я заметил, что они там весьма активны. Японские бизнесмены, судя по всему, сделали ставку на президента Рафсанджани.

Что касается отношения к СССР, а после его развала к России, то можно отметить следующее. Были периоды, когда в разгар антисоветских кампаний в Иране, Рафсанджани не делал никаких заявлений. И наоборот...

Во время своего президентства он никогда не сомневался в том, что его позиции не просто прочны, но даже неуязвимы. Пожалуй, поэтому он рискнул посягнуть на основной принцип Исламской республики "велаяти факих" (правление законоведа-теолога), согласно которому только Хомейни мог издавать указы в качестве наместника Бога на земле.

Поскольку он реалист и почитатель Амира Кабира, он искренне хотел добиться развития в экономике. Он мечтал воплотить в жизнь некоторые из несбывшихся надежд революции, включая повышение жизненного уровня бедных слоев населения и превращение Ирана в развитую страну. Увы, многие начатые им реформы не дали положительных результатов. Крахом закончились его попытки привлечь в страну иностранный капитал. По мнению лидеров оппозиции, при Рафсанджани экономические реформы и не могли дать иных результатов. Ведь он "задушил любые формы инициативы и свободомыслия". Люди жили в условиях постоянного страха перед репрессиями. В тюрьмах, как и при шахе, пытали и убивали политических противников без суда и следствия.

Впрочем, были и позитивные сдвиги. Так, Рафсанджани разрешил женщинам вместо черных шарфов покрывать головы яркими разноцветными платками, носить некогда запрещенные ажурные чулки и туфли с высокими каблуками. Появились и другие признаки "оттепели". Если Хомейни в свое время запретил большую часть произведений светской музыки, то при президенте Рафсанджани разрешалось слушать и приобретать записи музыки и песен из кинофильмов.

Иран, который при Хомейни был в положении отверженного, в годы правления Рафсанджани даже начал кампанию по развитию туризма. Правительство отпечатало красочные буклеты, приглашая иностранных туристов осмотреть наиболее красивые исламские святыни. Кроме того, Рафсанджани отдал распоряжение привести в порядок и модернизировать тегеранский международный аэропорт Мехрабад. Однако, Иран так и не превратился в "туристическую Мекку".

Инстинктивно понимая необходимость адаптации страны к новым условиям, Рафсанджани вряд ли стремился в корне изменить ту систему, созданию которой посвятил свою жизнь. Прежде всего потому, что был лишен возможности поставить под вопрос наследие революции и ее законность. Тем более, что его не вынуждала к этому ни внешняя, ни внутренняя оппозиция режиму. А логика либерализации "по западному образцу" могла лишь окончательно подорвать власть, осуществляемую этой новой политико-клерикальной элитой. И, тем не менее, он пользовался широкой поддержкой среди бедняков, равно как и среди представителей среднего класса и богатых иранцев. Они верили, что именно с Рафсанджани связаны лучшие надежды на будущее для Ирана.

МАСТЕР МАНЕВРА

Природный ум и обостренное чутье помогали Рафсанджани маневрировать на политическом "минном поле" послереволюционного Ирана. Противники (а их у него много) считали его оппортунистом, утверждали, что за его неоспоримой тактической ловкостью скрывалось отсутствие долговременной стратегии. Сторонники предпочитали говорить о его прагматизме, о том, что его гибкость полностью служит патриотическому и религиозному устремлениям.

С одной стороны, занимаемое им высокое положение означало, что его имя связано со всеми правительственными перипетиями. С другой - это проницательный, умный и компетентный человек, который, как признавали даже его недруги, сумел восстановить (правда, отчасти) политические потери, понесенные Ираном за время, прошедшее после революции 1979 года.

Кстати сказать, программное интервью, которое он дал иранской газете "Джомхурийе эслами" перед первым избранием на пост президента, - это своего рода шедевр двусмысленности. В одном и том же абзаце, а иногда в одной и той же фразе, он высказывался за поворот в сторону национальных вкладчиков капитала и за рабочее самоуправление. За отказ государства от участия в экономике и против того, чтобы ею завладели держатели капитала.

Человек, не поддающийся квалификации? Возможно... Тем не менее, Хомейни испытывал почти отеческую привязанность к своему ученику, который, как рассказывают, умел заставить имама смеяться.

Одним из ключей к успехам Рафсанджани являлась его способность завоевывать расположение различных группировок. Он пользовался ревностной поддержкой среди стражей революции и одновременно был привлекателен для частного сектора. Трезвый взгляд на вещи облегчал ему решение многих проблем, с которыми сталкивалось правительство.

Рафсанджани верил (и продолжает до сих пор) в коллективный труд и творческое единение, что нетипично для иранского образа мышления. Он старался больше убеждать, чем принуждать, когда приходилось склонять членов правительства к согласию с ним. Сомнительно, чтобы меджлис стал столь оживленно дискутирующей палатой, если бы он не был его председателем.

В общении Рафсанджани демократичен. При встрече обязательно улыбнется, поздоровается с каждым за руку, поинтересуется здоровьем. Любит общаться с западными журналистами. Не уходит от обсуждения острых проблем, умеет вызвать выгодные для себя вопросы. Моментально реагирует на события, обладает способностью не только предугадать, но иногда и упредить их. Все иранские сенсации исходили, как правило, от него.

Рафсанджани - один из самых богатых людей Ирана. У его состояния два источника - фисташковые плантации и недвижимость. Впрочем, до 1979 года он, не скупясь, жертвовал часть своих доходов на финансирование исламской революции. По некоторым сведениям, он был спонсором самого Хомейни. Свое богатство он, естественно, никогда не афишировал, но оно - предмет постоянных пересудов.

По исламским законам, мусульманин может иметь четыре жены. У Рафсанджани - одна, которая родила ему трех дочерей и двух сыновей. У него всегда была репутация хорошего семьянина.

Одним словом, Али Акбар Хашеми-Рафсанджани может служить эталоном иранца, сформировавшемся за многие века ислама. Националист, ученый человек и политик, приспособленный к любой погоде. Совершенное воплощение древней тактики, которая состоит в том, чтобы, нейтрализовав одного противника, разбить другого.

peoples/">Источник