Вступая во второй президентский срок, президент США Джордж Буш провозгласил доктрину расширения пространства свободы вплоть до полного искоренения тирании во всем мире. Безопасность США, сказал он 20 января 2005 года, не будет обеспечена до тех пор, пока в мире существуют репрессивные режимы.

Новая доктрина стала продолжением ранее провозглашенных идей о борьбе с международным терроризмом и авторитарными режимами, стремящимися к обладанию оружием массового уничтожения (“ось зла”), а также о необходимости демократизации консервативных режимов в странах Ближнего и Среднего Востока.

При этом Вашингтон взял на себя право определять степень демократичности того или иного государства и применять меры в случае несоответстсвия его общественно-политической системы американским представлениям о демократии. (Что вообще странно, поскольку в странах Запада нет одинаковых политических систем, хотя при этом все они считаются демократическими.)

Эти идеи отнюдь не новы. США давно пытается нести демократию в страны ближневосточного региона, используя при этом различные средства: уговоры, ультиматумы, экономическую помощь и, наконец, вооруженную агрессию.

Ежегодно голосование в Конгрессе за предоставление военной и экономической помощи Египту в размере 2 миллиардов долларов (которая выделяется с 1979 года) вызывает дебаты на тему, насколько политическая система страны эволюционирует в сторону демократии.

В последние годы критика со стороны конгрессменов усилилась. Именно под нажимом США египетское руководство делает осторожные шаги в направлении расширения участия различных общественных сил в политической жизни. Состоявшиеся 7 сентября 2005 года выборы президента страны впервые проходили на альтернативной основе и, несмотря на последовавшую жесткую критику со стороны Америки за недостаточную прозрачность выборов, были расценены ею же как «серьезный первый шаг в направлении больших политических реформ».

В ноябре-декабре прошли парламентские выборы, в результате которых впервые в египетском законодательном собрании оппозиции удалось серьезно поколебать монополию правящей Национально-демократической партии, возглавляемой президентом страны Хосни Мубараком. Если раньше партия неизменно завоевывала 90% парламентских мандатов, то на этот раз ей с трудом удалось сохранить за собой контроль над законодательной властью, получив 70% мест.

Однако наиболее интересен тот факт, что при богатой и длительной истории египетских легальных политических партий, которые сыграли важную роль в достижении независимости страны, на данном этапе они оказались в абсолютном проигрыше, получив от 1 до 6 мест в Народном собрании. Главной оппозиционной силой в новом парламенте стала ассоциация «Братья-мусульмане» с 88 голосами, не имеющая официального статуса из-за запрета формирования партий по религиозному принципу и выдвигавшая своих кандидатов в качестве независимых.

Основанная в 1923 году египетским учителем Хасаном аль-Банной ассоциация «Братья-мусульмане» стала родоначальником и идейным вдохновителем всех религиозно-экстремистских организаций на Ближнем Востоке. В настоящее время ассоциация заявляет об отказе от насильственных форм ведения борьбы и стремится встроиться в политическую систему страны, желая получить официальный статус партии. Ее представители участвуют в парламентских выборах в Египте с 1984 года, сначала через образование избирательных блоков с легальными партиями, а потом в качестве независимых. В 2000 году «Братья» получили 17 депутатских мандатов из 444 возможных.

По мнению многих российских востоковедов, если провести абсолютно свободные выборы, то большинство мест завоюют «Братья». Однако, видимо, эту тенденцию не замечают в США, настойчиво добивающихся политической либерализации в странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Хотя подобные прецеденты уже были: в 1991 году на демократических выборах в парламент Алжира оппозиционная партия Исламский фронт спасения завоевала большинство, впрочем, недостаточное для установления контроля над парламентом. Необходимый второй тур голосования был отменен после отставки президента Шадли Бенджедида и роспуска Национального собрания. Было введено чрезвычайное положение, и между воинствующими исламистами и правящим военным режимом началась многолетняя вооруженная борьба.

В Турции также в результате демократических выборов 2002 года к власти пришла исламистская партия. Кстати, ее первым решением был отказ предоставить четвертой пехотной дивизии США права на транзит через территорию Турции в Ирак для своей «освободительной миссии».

В июне 2005 года в Иране состоялись свободные и демократические выборы президента, на которых вопреки всем прогнозам и расчетам победу над бывшим президентом страны, умеренным консерватором Али Акбаром Хашеми-Рафсанджани одержал мэр Тегерана консерватор Махмуд Ахмадинеджад. Важными пунктами избирательной кампании Рафсанджани были обещания улучшить отношения с Соединенными Штатами и ограничить власть духовного лидера Хаменеи.

Подобных инициатив не выдвигал даже прежний президент Ирана Хатами, считавшийся реформатором. Победу же Ахмадинеджаду принесли голоса провинциалов, которым пришлась по душе его консервативная платформа и обещания улучшить условия жизни для миллионов бедных жителей. Основными пунктами его предвыборной программы были борьба с коррупцией и "тлетворным влиянием" Запада.

На недавних парламентских выборах – январь 2006 года - в Палестине движение ХАМАС, занесенное в списки террористических организаций в США и Израиле, завоевало 74 из 132 парламентских мандатов.

Как пишет известный российский исламовед Алексей Малашенко, исламисты – обязательная и неизбежная оппозиция в мусульманском мире. И голосование в поддержку исламистских партий – это голосование за реальную альтернативу существующему строю. К сожалению, других альтернатив в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока нет.

Как правые, так и левые партии в тех странах, где разрешена их деятельность, играя в отведенных им режимом рамках, оказались неспособны выйти за эти рамки, нарушить предложенные правила игры и предложить реальную, конкурентоспособную программу. Исламистские партии завоевали свою поддержку в народе как раз благодаря тому, что режимы, хотя и считались с ними, официально их не признавали. Находящиеся десятилетиями у власти правительства успели запятнать себя коррупцией, неспособностью победить бедность, безработицу, что привело к поляризации общества, и другим социально-экономическим проблемам.

Подобные исламистские организации давно перестали быть прибежищем невежественных люмпенов, забитых и легко внушаемых крестьян. По мнению французского исламоведа Оливье Руа, в большинстве случаев вопрос о действительной или искренней религиозности инженеров, учителей, университетских профессоров или даже физиков-ядерщиков, нередко в наше время возглавляющих организации исламских фундаменталистов, даже не стоит.

Ислам для них – прежде всего политическое оружие, одновременно концентрирующее в себе не только мировоззрение и миропонимание, сколько этнонациональную и этноконфессиональную идентичность, духовную связь с широкими массами единоверцев-соотечественников, верность народным традициям и символ антизападного патриотизма.

Поэтому знаменитый лозунг «Братьев-мусульман» «Бог - наш идеал, пророк - наш вождь, Коран - наша конституция, джихад - наше средство, смерть за религию бога - наша самая заветная мечта», провозглашавший якобы цель - создание арабского халифата, вряд ли когда-либо может осуществиться. Это было и остается утопией.

Вызревание демократии – процесс долгий и сложный, затрагивающий все сферы жизни общества. В тех странах Востока, где демократия стала частью общественного строя и в том или ином виде присутствует в политической жизни страны, таких как Китай, Индия, Япония, страны Юго-Восточной Азии, она во-первых, прошла долгий путь в несколько этапов (в среднем с последней четверти Х1Х века), и во-вторых, нашла в каждой из стран свой консенсус и баланс с традиционными устоями. То есть этот процесс требует внутреннего общественного развития, его нельзя навязать извне: идею можно заимствовать, жизненный уклад одномоментно не трансформируется.

Поэтому получается, что как «распространение демократии» стало лозунгом неоимпериализма, девизом создания протекторатов по всему миру от Югославии до Ирака и оправданием экспансии мощной державы, так и новая волна исламизации в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока стала лозунгом культурного единения и политической борьбы против навязываемых извне догм и правил. В результате события развиваются согласно третьему закону Ньютона – действие равно противодействию: благодаря имплантируемым извне демократическим процедурам, к власти приходят общественные силы, которые не признают США и которых не признают США.

Это внешнее давление сильно мешает мусульманским странам Ближнего и Среднего Востока стабильно развиваться, осуществлять медленную, осторожную и прагматичную модернизацию, находя баланс между традиционным и современным в политике, экономике и общественной жизни. Создание препятствий для подобного рода модернизации представляет опасность изоляции этих стран и их отказа играть по современным правилам игры международной политики.

Гаянэ Сейранян, "РИА Новости"