Сесть за политику – совсем не то же самое, что за карманную кражу или совращение малолеток. То есть сесть-то нетрудно, но страшная проблема – получить статус политзаключенного и гарантированное заступничество прогрессивной общественности. Обобщив текущую российскую практику, «ё» хочет предостеречь соискателей этого статуса от невольных ошибок.

Списки и критерии.

Многие наверняка слышали о некоем «списке российских политзаключенных». Различного рода группы граждан и правозащитных организаций то и дело требуют включить в него кого-нибудь из недавно осужденных соотечественников. «ё» предпринял попытку ознакомиться с этим реестром и обнаружил, что такового не существует.

Вернее, у каждой солидной правозащитной организации есть свой перечень узников, достойных титула политзэка, но эти перечни отнюдь не совпадают как по длине, так и по набору персонажей. Единого же общепризнанного списка нет, поскольку, как выясняется, нет единых критериев отнесения заключенных к разряду политических. Некоторые правозащитные организации, вроде «Мемориала» и общественного центра им. А. Д. Сахарова, наделяют этим статусом даже тех, кто осужден по обвинению в религиозном экстремизме и террористической деятельности.

Другие, например Московская Хельсинкская группа, более придирчивы. Они не признают политическими даже посаженных по статье за хулиганство, хотя осужденный мог «схулиганить» по сугубо политическим соображениям. Например, вывесить в неположенном месте транспарант типа «Путин, уйди сам!». Неопределенность критериев способна сбить с толку даже опытного диссидента. Начинающему же борцу и вовсе не стоит заморачиваться по этому поводу. Ведь мнение наших правозащитников в данном случае мало что значит.

Статус политзаключенного только тогда обретет реальную цену, когда его присвоят уважаемые международные организации – Amnesty International либо Human Rights Watch. Тогда на борьбу за твое освобождение поднимется мировая общественность, о тебе будут писать лучшие газеты, твое имя будет упоминаться в речах президентов и премьер-министров, и, наконец, тебя, как «хулигана» Буковского, могут обменять на какого-нибудь Корвалана. Времена изменились, но в политзэки по-прежнему не попасть без зарубежной протекции.

Выбор статьи.

Политических деяний, подпадающих под статью, в нынешнем УК РФ меньше, чем в советском, но на одну жизнь хватит. Гл. 29 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» предоставляет достаточно широкий выбор – от «публичных призывов к насильственному изменению конституционного строя» до «вооруженного мятежа» и «захвата власти». Беда, однако, в том, что российские суды стараются «не шить» этих статей. Даже тогда, когда их об этом просят государственные обвинители.

Больше всего политзэков поставляет в ГУИН Национал-большевистская партия Эдуарда Лимонова: сейчас за решеткой 23 нацбола. Прокуроры много раз пытались подвести их под политические статьи. В 2003 году они обвиняли в призывах к насильственному изменению строя самого Лимонова, в 2005-м – группу его однопартийцев.

Нескольким нацболам в том же 2005 году пытались вменить «захват власти» и «насилие против государственного деятеля» (основанием служили самовольные вторжения лимоновцев в помещения Минздрава и приемную президента РФ). Но суды предпочли засадить юных борцов с режимом по статьям за хулиганство и умышленную порчу казенного имущества.

С судьями все, в общем, понятно: им не хочется, чтобы в стране были политические заключенные, это пятнает репутацию государства. Но интересно поведение правозащитников: ни одна солидная организация, включая российские, тоже не признает лимоновских сидельцев политзэками – нацболы и здесь числятся в хулиганах. Это уже казус идеологического рода.

Правозащитники в массе своей – люди либеральных воззрений, и им глубоко противно защищать леваков. Тем более левых экстремистов.

Безнадежные варианты.

Итак, если ты красный, звание политического заключенного тебе не светит ни при каком раскладе. Такие борцы не котируются ни дома, ни за границей. Не в чести ни тут, ни там и организаторы массовых беспорядков. А самое бесперспективное дело – схлопотать статью за терроризм. Хотя теракты во многих случаях устраиваются как раз в политических целях, правозащитники считают их чистой уголовщиной.

Несколько больше шансов у осужденных по статье за разжигание религиозной розни. Судят их тоже в основном как хулиганов, но кое-какие правозащитные организации считают их жертвами гонений за религиозные убеждения. Во всяком случае их положение лучше, чем у тех, кого сажают за разжигание национальной розни,– к этим отношение такое же, как к террористам.

Последний шанс.

Что же в таком случае должен совершить гражданин России, чтобы стать полноценным, международно признанным политзэком? «ё» обратился за консультацией к директору московского представительства Amnesty International Сергею Никитину. Выяснилось, что по реестру Amnesty International в России сегодня только один политический узник – ученый-международник Игорь Сутягин.

Сейчас рассматривается кандидатура еще одного сидящего ученого – физика Валентина Данилова. Оба осуждены по обвинению в шпионаже, разглашении гостайны и измене Родине. Ранее в списке Amnesty International числились еще два «политических» из России – журналист Григорий Пасько и эколог Александр Никитин (сейчас они уже на свободе): оба они также обвинялись в шпионаже и государственной измене.

У другой авторитетной международной организации – Human Rights Watch – в кандидатах на звание политического заключенного состоит еще и бывший полковник ФСБ Михаил Трепашкин. Он сидит за разглашение государственной тайны. Таким образом, можно смело констатировать: единственный для российского гражданина способ удостоиться статуса политзэка – получить срок за продажу какого-нибудь государственного или военного секрета.

Газета.RU