В кинотеатре «Пушкинский» состоялась долгожданная премьера фильма Александра Велединского «Живой» с Андреем и Алексеем Чадовым в главных ролях. Продюсер Сергей Члиянц, завоевавший себе большой авторитет поддержкой шедевра Киры Муратовой «Настройщик», мастерски провел пиар-кампанию действительно глубокой и многоуровневой по смыслу картины. Одна из ее тем – метаморфозы сознания человека, прошедшего в мирное время ужасы локальной войны и страдающего посттравматическим синдромом.

Проблема измененного сознания ветеранов войны в последние годы вновь находится в центре внимания художников различных стран. Достаточно вспомнить знаменитый роман Мэтью Перла «Дантов клуб», в котором чудовищные убийства совершает молодой ветеран Гражданской войны в США, копируя те кошмарные наказания, которым подлежат грешники на различных кругах Дантова Ада.

Хотя книга Перла и фильм Велединского лежат в совершенно разных сюжетных и идейных плоскостях, есть в них одно общее. Авторы считают, что т.н. посттравматический синдром – это не психическая патология, как полагает официальная психиатрия, а выход в новое измерение сознания, на тот трансперсональный уровень, который обеспечивает прямой информационный контакт с развоплощенными сущностями.

В фильме «Живой» мистический пласт выражен предельно доходчиво, когда герою картины, которого блестяще играет Андрей Чадов, являются его погибшие в Чечне товарищи. Происходит это, судя по фильму, в виде спонтанного психодуховного кризиса, который, согласно Станиславу Грофу, несет в себе неиссякаемый источник подлинного обновления личности.

Алексей Велединский также явно является сторонником идей основоположника гуманистической и экзистенциальной психологии Абрахама Маслоу. Его теория «пиковых переживаний», их необычайной целительной силы, разработанная в 60-х годах прошлого века, давно нашла многочисленные эмпирические подтверждения.

Одной из загадок фильма «Живой», выраженной на уровне подтекста, стал основополагающий спор двух направлений в современной психологии и психотерапии. Первое из них, основанное на ценностях монотеистических религий, предлагает путь духовного возрождения через обращение к Богу в рамках традиционной веры. То есть сохранение собственного «Я», развитие «Я» - концепции» через дальнейшую индивидуализацию. Именно такой путь советует ветерану Чечни православный священник.

Второй путь психотерапии основан на растворении «Я»-концепции» и духовном возрождении через смерть Эго путем медитации и выхода за границы мышления и языка. Кстати, удачно сделанный рекламный плакат к фильму «Живой» воплощает именно такой путь проявления остроты конфликта между сознанием и бессознательным героя.

Велединскому удалось удивительно точно выразить известную мысль Карла Густава Юнга о том, что подлинное откровение бессознательного возможно только при невербальных способах передачи. Это и объясняет тот катарсис по Аристотелю, который вызывает «Живой» практически у всех зрителей, независимо от уровня их образования.

Глубочайшая экзистенциальная драма героя картины, его невыносимые страдания, находящиеся по ту сторону обыденной реальности, вызывают закономерный вопрос – как помочь молодым по возрасту ветеранам Чечни преодолеть бездну тотального отчаяния? Традиционная психиатрия таким людям практически ничего предложить не в состоянии. И тут многие специалисты вспоминают об исследованиях с психоделиками, в первую очередь с ЛСД-25 и псилоцибином, которые проводились в ряде военных госпиталей США в конце 60-х-начале 70-х годов прошлого века, то есть после официального запрета названных препаратов.

Речь шла о лечении т.н. вьетнамского синдрома, который во многом схож с состоянием героя «Живого». Контролируемая психоделическая терапия применялась в Мэрилендском центре психиатрических исследований (Балтимор), Федеральном госпитале ветеранов флота в Майами и Центре психического здоровья военнослужащих в Бостоне.

Во время ЛСД-сеансов страдавшие предельными нервными расстройствами, в том числе и расстройствами сна, ветераны Вьетнама переживали все четыре базовых перинатальных матрицы из картографии бессознательного Станислава Грофа. То есть заново прочувствовали собственные роды – от блаженного нахождения в матке до выхода на свет.

Особенное значение в этой терапии уделялось переживанию третьей матрицы, в которой человеком овладевали ужасные картины войн, революций, кровавых оргий. А также переходу от третьей к четвертой матрице – процессу «смерти-возрождения», смерти Эго и приобщения к Божественному началу.

Поразительные данные душевного преображения ветеранов Вьетнама, в том числе и смертельно больных, приведены в мировом бестселлере Станислава Грофа и Джоан Халифакс «Человек перед лицом смерти». В 1974 году все программы по психоделической терапии в военных госпиталях США были полностью закрыты и сосредоточены, по данным американской печати, ЦРУ в рамках проекта «МК-ультра».

Тем не менее, тема психоделиков, как действенного средства помощи лицам с посттравматическими расстройствами, звучит во многих американских фильмах о Вьетнаме, например, в знаменитом «Охотнике на оленей». А Софья Коппола утверждает, что в легендарном финале «Апокалипсиса наших дней» ее отец хотел выразить свое собственное впечатление от «неудачного» ЛСД-путешествия, когда он принимал психоделик без контроля врача.

Из фильма «Живой» неясно, каким образом герой переходит в необычные состояния сознания. Но совершенно очевидно, что от перепоя спиртного таких мистических явлений не бывает. Режиссер дает зрителю возможность самому ответить на вопрос – произошел ли выход на трансперсональные уровни психики полностью спонтанно или этому помогли психоделики.

Кстати, в кинокругах Москвы поговаривают, что следующей картиной Александра Велединского может стать экранизация культового романа Германа Гессе «Степной волк» с Олегом Меньшиковым в главной роли. Написанная в 1927 году, эта книга в 60-е годы была программным манифестом движения хиппи и «психоделической революции». Режиссер приступил к изучению всех изданных на русском языке трудов классика трансперсональной психологии Станислава Грофа, которые вдохновили братьев Вачовски на создание знаменитой трилогии «Матрица».

Хочется пожелать Сергею Члиянцу и в дальнейшем продюсировать столь глубокие и неоднозначные фильмы как «Живой».

Андрей Щербаков