Несмотря на заносчивость (которая, скорее – на экспорт), Вьетнам, Югославию, засилье доллара и прочие банальные обвинения – Америку трудно не любить. Предчувствую, что для многих кухонных борцов с империализмом, вышесказанное – вроде красной тряпки. Тем не менее, есть объективная реальность – большая, богатая и относительно своих граждан толерантная страна чрезвычайно привлекательна. Почему подавляющая часть постсоветской интеллектуальной эмиграции отправилась именно в США? Да потому что с СССР у США чрезвычайно много общего.

Развитая промышленная (теперь и постпромышленная) сфера, всеобъемлющее внимание государства к науке и технологиям, перманентная ирония над этническим национализмом (который в США никак не может вылупиться), «передовая научная идеология» и патронаж над другими государствами, небезвозмездный, но все же…Например, то же вторжение в Югославию не преследовало никаких экономических интересов (кроме конспирологических мифов, о будто бы «подрезании» таким образом евро). Только стремление утвердить «железной дланью» вильсоновский принцип самоопределения наций, желание испытать технические новинки и утереть нос вечно жующему сопли ЕС.

 По-крайней мере, американская империя была привлекательной при Билле Клинтоне. США «развоплощались» в той цивилизации, которую Белый Дом ткал вокруг Атлантики по всему миру. США по сути утратили «национальные интересы». На полном серьезе многие американские политики были уверены, что, поддерживая демократию во всем мире, они делают его более стабильным для себя, ведь «демократии не воюют друг с другом».

Тезис спорный, но…переформулированный как «между собой не воюют информационные экономики» вполне актуален, потому что традиционные способы ведения войны и даже ее смысл («территория») и впрямь казались устаревшими. Проблемы этого курса, вероятно, начались тогда, когда оказалось, что, преимущественно, созданные с помощью США демократии были пустыми конструкциями.

В результате получились коррумпированные, в лучшем случае слабоавторитарные режимы, чьи лидеры перераспределили собственность, зачастую – общенародную. Естественно, Белый Дом не мог этого открыто признать, но так как мир был в целом относительно стабилен, то потребности делать этого и не было.

 Почему так вышло? Здесь надо отдельно подходить к каждой стране. Но есть один общий тренд. За последние полвека все новые государства – это осколки и наследники империй. История показывает, что исключительно и только бывшие англосаксонские колонии (США, Канада, Австралия) и то, не все, а только те, где господствовали европеоиды (за исключением Индии), изначально отделились как осознанно демократические государства. Вероятно, потому, что отделялись они от вековой демократии и понятие про законную власть, форму легитимности власти было общим.

Практически все прочие государства начали все сначала на новом технологическом этапе. Уверен, что в Зимбабве тоже считают, что они – несправедливо забытый центр мира, колыбель цивилизации. Между прочим, у зимбабвийцев на это больше прав, чем у нас, «европейцев» - на их территории и впрямь была древняя цивилизация. Суть, впрочем, в том, что демократические проекты оригинальных сепаратистов (чьи воззрения были коктейлем европейского социализма, европейского национализма и американского демократизма) не прижились.

 В эпоху холодной войны этим мастерски воспользовались прагматики из американской и советской элит – эти страны стали клиентами одной из двух ядерных сверхдержав. Во многом, самостоятельное развитие экс-колоний в качестве именно государств снова законсервировалось, а экс-метрополии сами частично стали американскими клиентами. По-меньшей мере, в том, что касалось безопасности.

Распад СССР почти совпал с новым поколением идеалистов в Белом Доме – поколения Вьетнама и культуры шестидесятых. Разумеется, не нужно подозревать их в альтруизме. Ведь мало того, что глобальная демократизация, которую подстегивало не только отсутствие второго полюса, но и существенная помощь США – отвечала интересам безопасности и процветания Америки, но и суммы, отмываемые на этом благом деле, и открытие новых рынков – обеспечивали поддержку американского общества и помощь спонсоров для избирательной кампании.

России и странам СНГ уделялось важное значение в этом эксперименте. В 94-м году, например, в США уже считали, что, несмотря на экономическую депрессию, в Украине он все-таки удался, это первая ласточка, они переизбрали президента! Но уже года через три прагматики начали склоняться к консервативной позиции. Мол, неважно, что в этих странах происходит, главное, чтобы не расползались арсеналы и на волне депрессии не победили коммунисты…

  В 98-00 демократы уже ломали себя. Появилась концепция «мягкой силы», которая якобы способна победить мнение, будто есть страны к демократии неспособные, что буржуазная демократия это англосаксонская выдумка. Козырем оппонентов стала коррупция в странах-клиентах США, разворовывание помощи и кредитов. В ряде случаев оказалось, что совмещая задачу строительства новых государств с обязательным условием их демократичности, американские либералы поддержали обычных, известных еще со времен Гитлера националистов.

В других случаях – кассиров КПСС, которые срочно напялили на себя демократические голливудские улыбки. А коктейль из этих двух типов правителей (как полувеком раньше – колониальных националистов и социалистов) породил, в основном, нестабильную «клептократию». Впрочем, США так и не смогли воспользоваться мягкой силой – она стала концепцией ЕС, который сопровождает свое расширение огромными суммами помощи и изменениями законодательства.

Последствия кризиса 98-го года привели к мощному экономическому ренессансу на территории бывшего СССР. Очевидно стало и другое – из мутной клептократии в России и Украине родились вполне современные транснациональные корпорации, которые и являются реальной силой в этих странах, которые уже невозможно отнести к к какой-то конкретной политической форме. Тем не менее, именно эти группы и принялись модернизировать постсоветские общества в нечто узнаваемое западному глазу.

Россия начала выруливать к сильной президентской власти, Украина – к парламентской республике. Победи в 2000 г. Эл Гор, наши страны просто ставали бы органичными частями «глобальной империи» более-менее свободной торговли.  Но к этому времени в Белом Доме укрепилась другая администрация. И США начали резко превращаться в иную империю, совсем не привлекательную…

 США Буша как попытка глобальной американской нации

Джордж Буш – выходец из региона, где мог в свое время сложиться отдельный народ. В широком смысле – даже весь Юг, не только Техас, является таким пространством постоянной «нерожденной нации». С государственной религией (это мог быть католицизм или южный баптизм), со своей версией английского (просто южный диалект и собственно техасский «гриззер»), со своим шовинизмом и всеми прочими атрибутами. «Я ненавижу эту нацию янки, и все что она делает/ И Декларацию Независимости тоже/ И этот «славный Союз», с которого капает наша кровь/ И этот полосатый флаг…». Это строчки из до сих пор популярной (в качестве фолька) песни «Гимн Конфедерации Джонни Мятежника».

 Но эту нацию, намалевав в учебниках истории одиозный портрет рабовладельца, расстреляли пушки союзных войск под Геттисбергом, штат Пенсильвания. Подсознательно южане в целом (до сих пор!), а техасцы особенно – не любят космополитов Севера и Запада, у которых фольк сведен к минимуму, да и тот привезен из Европы. Забавно, но примерно с начала холодной войны, выигравшие гражданскую войну республиканцы стали преимущественно «партией юга». Слова «южный демократ» звучат в песнях кантри как презрительная кличка, вроде отщепенца. Знать все это очень важно при анализе Буша, его команды и политики.

Это на уровне подсознания. Буш в антивоенном движении, естественно, не состоял. Он как раз относился к той части молодежи, которая демонстративно брила головы и с энтузиазмом травила своих одногодков – «коммунистов»…

Кондолиза Райс – выходец из семьи активистов движения за права черных американцев, выросшая в тогдашнем центре политического Юга, штате Алабама. У нее, принадлежавшей, бесспорно, к угнетаемым, и при этом сделавшей карьеру, по поводу вечной борьбы, естественно, «мухи в голове». И несмотря на столь разный базис, альянс фольк-президента Буша, и вечной революционерки (в отношении распространения по миру американских ценностей) Райс парадоксально логичен.

Это как зеркало. В ультрареспубликанских кругах живут конспирологические теории – у Белого Дома «ось зла». На Юге нация не родилась (задавили), давайте весь мир сделаем нацией демократов в американском смысле. Поломаем этот плохой мир. И если в начале президентской карьеры Буш намеревался стать обычным изоляционистом в стиле довильсоновских президентов (хотя это ему вряд ли бы удалось) и обещал очистить власть, вернуть США к моральности (как ее понимают в небольших городках Юга, этих ранчо, сосредоточенных вокруг церкви), то 11 сентября стало толчком к пробуждению паранойи (заговор против США все-таки существует!). А победа над Хусейном – к планам глобальной переделки мира по лекалу «американской нации».

В глазах обывателей Юга и разделяющих их ценности, а также этнических националистов во всех странах-клиентах США – Джордж Буш является потрясающим президентом, а Кондолиза Райс напоминает Юлию Тимошенко в глазах обывателей украинских местечек. Вот какой он сильный, ну, а его заниженную интеллектуальную планку мы ему простим. Это, мол, критерий тех, из-за которых в кране нет воды. А она – какая смелая и несгибаемая. Ну, а то, что черная, так вот и «такие бывают хорошие». Да и вообще – враги кругом, и выбирать-то не из кого, не демократов же, они этих врагов и понаплодили.

Ведь посмотрите на параллель – Буш точно также разбирается в мировой географии и истории, как и наши доморощенные националисты в истории собственной страны, всю историю, кроме выдуманной ими, они считают фальшивой. Налицо внутреннее родство и пагубная склонность к упрощению.

Отсюда и «практический идеализм». Во-первых, восстановление исторической роли Госдепа, как инструмента политики национального государства, а не империи. Во-вторых, видоизменение в сторону «национального» самого имперского послания, обязательной для любой империи идеологии. При Клинтоне демократия предлагалась и предполагалась, но не навязывалась.

Своим примером США показывали, что демократия идет в пакете с процветанием, и хотя научно прямой связи нет, формировалась некая оптимистичная вера в это. Если бы Клинтон воевал с Ираком, он воевал бы за права курдов, а не за демократизацию Ирака. И во главе огромной коалиции. И с санкцией ООН…

«Практический идеализм», как некий симбиоз прагматичного национализма и имперского бремени (тут впору «…белого человека») идеализма, заключается в другом. США пытаются создать именно глобальную американскую нацию, а не империю, причем с оттенком цивилизационного расизма – формируемые ими на осколках разрушенных бомбами или изнутри агентами влияния «режимов» государства, это нечто среднее между «меньшими братьями» и колониями.

 А жители должны соответствовать пониманию Юга о правильных пчелах. Не зря, например, свежий единый кандидат от белорусской оппозиции Милинкевич говорит, что будет полагаться на протестантские общины. Кроме того, США, несмотря на собственную стагфляцию, готовы теперь полностью финансировать реконструированные ими государства – как Грузию.

 Может быть, все это временно. Республиканцы когда-нибудь проиграют выборы и США вернутся к просвещенной политике. Однако с каждым годом Америка связывает себя все большим количеством обязательств, перед своим народом, перед своими марионеточными правителями, перед верящими в ее помощь меньшинствами в подлинно авторитарных странах.